Иерархическая модель массовой культуры

В данной статье массовая культура рассматривается не как гомогенное образова­ние, а как иерархическая система. Вследствие такого представления массовой культу­ры высказывается идея о неадекватности строго критического отношения к масскульту, получившего широкое распространение в научной литературе. Также в статье анализи­руется соотношение понятий “масса” и “массовая культура” и обосновывается вывод о том, что массовая культура, несмотря на свое название, не является атрибутом только массы (толпы), но выступает культурным пространством для всего общества в целом.

Ключевые слова: массовая культура, уровни массовой культуры, китч, мид, арт, масса.

Очень трудно дать точную и исчерпы­вающую характеристику явлению культуры; его предельная широта лишает нас возможности в полной мере опреде­лить это явление. Уместно упомянуть за­кон обратного отношения между объемом понятия и его содержанием, согласно кото­рому чем шире представляется изучаемый объект, тем труднее дать этому объекту ис­черпывающее определение. Культура прони­кает во все сферы человеческого бытия — от повседневности и быта отдельного индиви­да до межнациональных отношений. Но в настоящей статье мы не задаемся целью обозначить единственное правильное опре­деление культуры. Мы хотим дать опреде­ление именно массовой культуры, которая выступает менее широким явлением, чем культура в целом, проанализировать сово­купность дефиниций массовой культуры, на основе чего выразить ее сущность.

Среди всех форм культуры именно мас­совая признается доминирующей¹ и вмес­те с тем противоречивой для того, чтобы дать ей однозначное определение². Как от­мечает В.В. Гопко, массовая культура — это особая социальная реальность, детерми­нирующая действия индивида — субъекта этой реальности; она навязывает ему свою волю и манипулирует его сознанием³. Л.Е. Климова представляет массовую культуру как “сложное многофункциональное социо­культурное явление, специфический способ освоения действительности и адаптации к ней личности, проявляющийся в условиях постиндустриального общества, производ­ства и распространения культурных ценно­стей”⁴. Ее отличительными особенностями Климова считает: ориентацию на потреб­ности и вкусы “среднего человека”, высо­кую гибкость и способность трансформи­ровать созданные другими культурами ар­тефакты и превращать их в предметы массового потребления, коммерциализа­цию, связь со средствами массовой ком­муникации — основным каналом распрост­ранения и потребления ценностей мас- скульта. Но главной особенностью массо­вой культуры, по убеждению исследова­тельницы, остается связь с СМК, благода­ря которым масскульт охватывает наиболь­шую часть общества и подчиняет систему ценностей каждого индивида единому сте­реотипу, тем самым осуществляя манипу­лирование сознанием.

С.В. Борзых определяет место для мас­совой культуры внутри индустриальной сту­пени общественного развития и именует первую упрощенной формой высокой куль­туры⁵. Трудно не согласиться с подобным мнением. Некоторые ученые идут еще даль­ше и придают массовой культуре не просто эпитет “упрощенная”, а обвиняют ее в при­митивизме и редукционизме по отношению к элитарной культуре. Основное отличие массовой культуры от элитарной состоит в ее обращении к не специализированному, а к обыденному нерефлексирующему сознанию, внутри которого главенствуют некритически усвоенные схемы; кроме того, масскульт подчинен быстро меняющейся моде⁶. Есте­ственно, понятия массовой культуры и моды взаимосвязаны друг с другом, и одного без другого быть не может. Но тем не менее ут­верждать подчиненность первого второму не совсем уместно, так как они, скорее, сопод­чинены. Они оба формируют вкусы и пред­почтения, но при этом масскульт представ­ляется все-таки более широким явлением, чем мода. Массовая культура, по замечанию М.Б. Глотова, апеллирует к веяниям моды и эталонам потребления, не требует размыш­лений, позволяет расслабиться, несет в себе привлекательные и легко усваиваемые идеи, благодаря чему и овладевает внима­нием студенческой молодежи⁷. Но если мода как одна из тенденций масскульта действи­тельно нивелирует интеллектуальную и ин­дивидуальную (деиндивидуализирует, кон- формизирует, омассовляет) составляющую культуры, то этого нельзя сказать обо всей массовой культуре в целом.

По мнению Л.А. Орнатской, массовая культура лишает человека чувства укоренен­ности во времени и пространстве, включает его в игру вместо подлинной реальности; человек замыкается в потребительском мире, становится нигилистом и эгоистом, ориентированным только на личное счастье; масскульт направлен против надиндивидуальных ценностей, за поверхность вместо сущности⁸. Нетрудно заметить предельно негативную представленность массовой культуры в глазах исследовательницы. Н.Б. Маньковская рассматривает массовую куль­туру как симулякр: основа классического ис­кусства — единство вещи-образа, основа массовой культуры — выросший из псевдо­вещи кич как бедное значениями клише⁹. Но такое утверждение — как и многие другие “ис­тины” относительно массовой культуры — пропитано духом малообоснованного крити­канства. Причем данная тенденция просле­живается не только на страницах российс­ких исследований, посвященных культурной проблематике. Известные иностранные ав­торы — можно сказать, классики культур-философского дискурса — отличаются подоб­ным мнением в отношении масскульта.

Массовая культура как объект критики появилась сначала на западе. Так, М. Хоркхаймер и Т. Адорно уличают массовую куль­туру в клишированности, однообразии ее продуктов, в отсутствии каких-либо отличий между ними, в запрете потребителю мыс­лить. Массы, по мнению философов, об­мануты капиталистическим производством, и массовая культура навязывается сверху¹⁰. Предполагается, что критическое отноше­ние к массовой культуре в нашей стране возникло благодаря в первую очередь этим авторам и вообще западной тенденции ос­мысления массовой культуры.

А.Б. Гофман предполагает, что многие от­вергающие массовую культуру — это “творцы”, качество произведений которых ниже сред­них произведений масскульта, и эта критика основана на обычной зависти к тем, чьи про­изведения стали широко известными, то есть массовизировались¹¹. Заметим, что автор вводит массовую культуру в контекст искус­ства. Однако далеко не каждый низкокаче­ственный продукт Гофман относит к массо­вой культуре, поскольку существует много действительно низкопробных произведений, не получивших известности, а следователь­но, не вошедших в масскульт. В то же время, по мысли автора, шедевры мировой культу­ры могут принадлежать как массовому, так и внемассовому. В общем, Гофман не то чтобы встает на защиту массовой культуры, но при­зывает к объективному взгляду на нее в про­тивовес однобокому критическому, широко распространенному среди исследователей. Для него основной критерий, идентифициру­ющий массовую культуру, — не низменность ее произведений (в отличие от мнения мно­гих других ученых), а просто распространен­ность. М.В. Шугуров считает, что для адек­ватного осмысления культурного бытия че­ловека необходимо вынести за скобки не­гативность в оценивании масскульта¹², с чем мы склонны согласиться. Но если не “вынести за скобки”, то хотя бы дать воз­можность позитивности как возможной и не­обходимой альтернативе присоединиться к этой негативности. Стоит предположить, что манера критиковать масскульт благодаря своей “массовой” распространенности яв­ляется одним из элементов самого мас- скульта: она сама стала массовой.

Массовая культура — явление, внутри которого все мы находимся и реализуем­ся как личности и субъекты своего жизнен­ного пути. Казалось бы, благодаря всеох- ватности массовой культуры, от которой так же, как и от общества, убежать нельзя, мы не можем позволить себе критиковать ее, так как тем самым критикуем самих себя. С другой стороны, многие исследо­ватели, позволяющие себе высокомерно относиться к явлениям масскульта, созна­тельно ограждают себя от последних и счи­тают себя приверженцами чего-то более высокого — например, элитарной культуры.

М. Чегодаева, например, не усматри­вает в массовой культуре никаких пози­тивных моментов и связывает ее только с такими тенденциями, как реклама и китч; по ее мнению, массовая культура уничто­жает личность и ведет к духовной и интел­лектуальной деградации¹³. Исследовате­ли в опубликованной беседе¹⁴ указывают на низкое качество продукта массовой культуры, последняя именуется суррога­том, который отвлекает человека от жиз­ни, вместилищем разрушающих мирозда­ние фантомов, заполняющим собой бы­тие и тем самым затрудняющим найти что-то действительно ценное, обвиняет­ся в коммерциализации (ей свойственна ориентация на заработок, на потребле­ние); однако Е. Чижова, наоборот, наде­ляет массовую культуру эстетическим и этическим смыслом, но все-таки прини­жает этику и эстетику массовой культуры по сравнению с высокой. Кроме того, Чи­жова называет расцвет массовой культу­ры реакцией на прежнее принуждение людей к высокому искусству, которое эти люди не понимали. Остается неясным, о каком принуждении говорит Чижова.

В философской традиции принято про­тивопоставлять массовую культуру и элитар­ную, где первое предстает как нечто низшее, а второе — высокое. Эти две формы культу­ры представляют собой самую известную смысловую оппозицию, на что указывают разные авторы. Однако М.Л. Гаспаров гово­рит, что “массовая культура гораздо меньше противопоставляет себя высокой, чем вы­сокая — массовой”¹⁵. Это в очередной раз говорит о том, что ученые, уделяя внимание массовой культуре, смотрят на нее свысока и, возможно, недостаточно объективно ее оценивают, забывая о том, что и сами нахо­дятся внутри нее; ни один интеллектуал не может полностью дистанцироваться от масскульта. Возможно, именно поэтому по­стмодернисты, устав от таких противопос­тавлений, уничтожили различия между од­ним и другим, и теперь нет четкой грани меж­ду массовой культурой и элитарной. На от­сутствие этой четкой демаркационной ли­нии, разделительной условности, обраща­ют внимание некоторые исследователи. О.С. Борисов вообще утверждает слияние массовой и элитарной: первую он называет религией (душой), а вторую — выражением религиозной интенции (саморазвитием души); сейчас, по мнению автора, нет ни того, ни другого¹⁶. Нам кажется убеждение Бори­сова весьма однобоким, поскольку он объяс­няет культуру лишь с религиозной позиции, а она не сводится только к этой сфере.

Возникает вопрос: за что же критикуют массовую культуру? М.В. Колесник гово­рит о традиции гуманитарного знания кри­тиковать культуру масс “за ее примитив­но-поверхностный характер, пропаганду потребительского гедонизма и некую низ­менно-телесную сущность”¹⁷. Е.М. Гашко- ва упоминает критику масскульта, направ­ленную на его материально-потребитель­ские основания, к которым сводит безду­ховность, “всеядность” и дурной вкус¹⁸. Но при этом М.В. Колесник считает неумест­ным полное дистанцирование от объекта оценки, так как, по его мнению, массовая культура “живет” в каждом из нас. Но если это так, то возникает вопрос: в какой сте­пени мы подвержены этому явлению? Ес­тественно, культура (в более широком смысле слова) представляет собой ту сре­ду, которая формирует личность. Как го­ворят педагоги, она определяет нормы жизни, которыми человек руководствует- ся¹⁹. Собственно, мы все есть дети культу­ры. Но культура — понятие растяжимое, и мы можем дать оценку человеку как лично­сти, только оценив ту культуру, нормы ко­торой он присвоил. Если один человек “жи­вет” только массовой культурой, то другой — как массовой, так и элитарной. Негатив­ного оценивания заслуживает не вся мас­совая культура в целом, а отдельные ее уровни и тенденции. Если же не произво­дить критическую рефлексию этого явле­ния, то можно полностью отдаться ему, напрочь забыв о духовности и элитарнос­ти. Ведь продукты китч-культуры, которая является частью массовой культуры, дей­ствительно несерьезны и поверхностны. По замечанию К. Гринберга, китч как эрзац- культура предназначен для тех, кто безраз­личен к ценностям подлинной культуры; китч приветствует и культивирует бесчув­ственность, используя в качестве сырья симулякры подлинной культуры²⁰. Продол­жая мысль Гринберга, можно сказать, что китч паразитирует на высокой культуре. “Так как темп жизни стал быстрым, у инди­вида не остается времени на осмысление и понимание глубокого и серьезного”²¹. Од­нако если такая фраза звучит из уст по­требителя китча, ее можно воспринимать просто как оправдание своей низменнос­ти и ничего более.

Основной смысл массовой культуры — гедонизм, развлекательное начало, осво­бождающее человека от тягот жизни, пере­селяющее его в игру — виртуализация²². М.В. Шугуров называет масскульт культурой по­ниженного смыслового травматизма и рис­ка, не отягченной сложным смыслообразо­ванием и интерпретациями. Но исследова­тель предупреждает нас о том, что не стоит придавать массовой культуре эпитет пре­дельной простоты. Каждый эпитет, который мы придаем масскульту, характеризует не само явление в целом, а какой-то отдель­ный его поток, а потому представляется не­целесообразным придавать такому широ­кому понятию, как массовая культура, ка­кой-то один спектр характеристик, основан­ный, как мы уже заметили, на низкой оцен­ке данного явления вследствие придания ему однозначных эпитетов “простое”, “при­митивное” и “бездуховное”.

Исследователи предложили разделе­ние массовой культуры на три потока (уровня): китч, мид и арт, где первое — это примитивный и низкопробный товар, вто­рое — нечто среднее, а третье — высокока­чественные произведения²³. Такое разде­ление массовой культуры может пока­заться не совсем уместным. Мы можем согласиться, что культура в целом (как общее) позволяет себя подразделить на эти три потока, но, на первый взгляд, мас­совой культуре соответствует только пер­вый и второй (китч и мид). То, что называ­ется артом, скорее всего представляет­ся принадлежащим не массовой культу­ре, а элитарной, наполненной высоко ка­чественным продуктом, удовлетворяю­щим самый утонченный вкус. К тому же китч-культура считается самым широким потоком массовой культуры на настоящее время. Однако не стоит путем отрицания высших уровней и абсолютизации низших умалять положительное влияние массо­вой культуры на субъекта, а также ее со­зидательный потенциал в целом.

По замечанию Е.С. Валевич, массовая культура формирует человека толпы²⁴, что говорит о негативной оценке автором мас- скульта. Нам представляется такая пози­ция слишком радикальной, так как мас­совой культуре присуще не только разру­шительное воздействие на субъектность, но и отчасти созидательное (мид- и арт- культура), которое не позволяет в полной мере придать массовой культуре отрица­тельное значение. Е.М. Гашкова, напри­мер, считает, что массовую культуру дол­жна сменить “срединная”, которую нельзя будет назвать предельно сложной, но в то же время она не будет сводиться к прими­тивизму; она должна принадлежать сред­нему классу с устойчивой системой цен­ностей (можно сказать, субъектной пози­цией) и соединять человека с подлинной духовной реальностью²⁵. Если брать во внимание вышеназванную классифика­цию, средним уровнем в ней является мид- культура. Наверняка Е.М. Гашкова “сре­динной” культурой именует именно этот поток, который, стоит заметить, “принад­лежит” людям, не обделенным устойчи­вым мировоззрением и субъектностью.

Однако мы, заботясь о терминологи­ческой чистоте, предпочитаем называть потоками не китч, мид и арт, а их продук­цию. Сами же эти явления мы представ­ляем как уровни массовой культуры, где китч является низшим уровнем, мид — средним, и арт — высшим. Таким обра­зом, создается иерархическая модель массовой культуры, представленная в виде пирамиды. Если бы мы рассматри­вали масскульт как интеграцию потоков, то это не дало бы нам возможности уви­деть в нем иерархию (само слово “поток” не предполагает никакой иерархии, ко­торая в массовой культуре имеет место). Поэтому мы решили использовать более подходящее слово “уровень”.

В случае изучения отношений к мас­совой культуре известная бинарность “по­зитивное — негативное” представлена в другом виде: “нейтральное — негативное”. Не стоит придавать спектру отношений к масскульту тринитарный характер, так как этот спектр сводится преимущественно лишь к двум вариантам отношений; они, эти варианты, не являются качественны­ми противоположностями и не выступают полюсными проявлениями, расположен­ными на единой шкале. Однако, несмот­ря на видимую разумность использования троичной связки “хорошо — нейтрально — плохо”, первый элемент в нашем случае будет отсутствовать, оставляя место лишь двум последним и тем самым три- нитарность превращая в бинаризм.

В общем, мы видим сравнительно не­большой спектр отношений к массовой культуре в целом, а не к отдельным ее эле­ментам. Либо это отношение резко кри­тическое, либо нейтральное. Критики на­падают на нее за поверхностность, пред­ставители нейтралитета разделяют ее на составные части (элементы) и репрезен­тируют свое отношение не к цельному яв­лению, а к каждой его части в отдельнос­ти — к одной положительное, к другой от­рицательное, что в синтезе дает относи­тельный нейтралитет. Нам представляет­ся, что такая неоднозначность в отноше­нии к масскульту прослеживается благо­даря тому, что исследователи еще не со­всем определились в том, что же такое массовая культура и на какие элементы ее можно разделить. Собственно, нео­днозначность определения явления мас­совой культуры и вычленения составляю­щих ее элементов приводит к неоднознач­ности отношения к ней. Так что первона­чальная проблема заключена в формиро­вании четкого и непротиворечивого пони­
мания массовой культуры как социально­го явления, отталкиваясь от которого, можно будет дать оценку данному явле­нию.

Однако следует обратить внимание на некоторую близость понятий “массовая культура” и “масса”. Если мы отметили двой­ственное отношение к первому, то вряд ли можно поспорить с предельно критичным отношением ко второму. Негативизм по от­ношению к массе мы находим практически в любой литературе, уделяющей внимание этому явлению. Массе придают характери­стики стадности, конформности, бессубъ- ектности, ее противопоставляют с действи­тельным обществом, которому присущи пря­мо противоположные черты (напр., Г. Лебон, Х. Ортега-и-Гассет). Иногда, конечно, встре­чаются исследования, авторы которых пред­почитают воздержаться от оценочных суж­дений по отношению к массе, и их отноше­ние к ней можно расценивать как нейтраль­ное, но такие работы — довольно редкое яв­ление. И несмотря на резкую критику масс, исследователи не склонны также резко кри­тиковать массовую культуру, как и саму мас­су, в чем и заключается противоречие. Мо­жет быть, оно будет снято только тогда, ког­да мы отвлечемся от звучания названий ин­тересующих нас явлений и лишим их какой- либо прямой взаимосвязи (абстрагируемся от фонетической созвучности). И тогда мас­совая культура будет уже не культурой мас­сы, а культурой общества, то есть собствен­но большинства. Но нельзя так просто взять и разорвать эту взаимосвязь хотя бы пото­му, что в широком употреблении нет такого понятия, как “общественная культура”. Та­ким образом, мы не можем полностью раз­решить противоречие между различиями в отношении к массовой культуре и массе, но в то же время оно частично будет снято, если мы займем срединную позицию между дву­
мя вариантами: 1) признание родственнос­ти и неразрывности этих понятий; 2) полное отрицание таковой родственности. По наше­му мнению, между ними все-таки присутству­ет некий зазор, не позволяющий рассмат­ривать первое как непременную характери­стику второго (масса выступает непосред­ственным носителем массовой культуры). Но этот зазор — не пропасть, напрочь разде­ляющая их и лишающая вторую атрибутив­ного характера по отношению к первой (мас­совая культура не является атрибутом мас­сы). Скорее всего, противоречие кроется лишь в названиях, фонетически похожих друг на друга и на первый взгляд (на слух) образу­ющих некое тождество. Но на содержатель­ном уровне, по нашему предположению, эти понятия намного более отдаленны друг от друга, чем на фонетическом, и в их семан­тическом пространстве это противоречие сглажено. Если бы мы считали массовую культуру атрибутом только массы, учитывая вышеназванные характеристики второй, то наверняка ее трудно было бы назвать куль­турой, поскольку ничего созидательного мы бы в ней не нашли. Была ли у варварских племен хотя бы какая-то культура и можно ли ее назвать массовой? Если и было что-то массовое, то существительное “культура” навряд ли сюда подходит. Что же касается именно культуры масс, то Х. Ортега-и-Гас­сет сводит ее к самому настоящему варвар­ству и лишает ее возможности называться культурой²⁶. Мы же склонны утверждать китч культурой масс.

Характеристики массовой культуры не выводимы из простого феномена массы, а являются выражением “духа эпохи”²⁷. Таким образом, массовая культура — это не только культура толпы, а нечто боль­шее, включающее в себя еще и некото­рые духовные составляющие. Собствен­но, массовая культура — это культура боль­шинства; это воздух, которым дышит со­циум в целом, за исключением лишь от­дельных его индивидов или их групп. Этот воздух недостаточно чист, но и совсем грязным его тоже не назвать, поэтому мы находим оправдание двойственному отно­шению к массовой культуре, о котором говорили выше.

Итак, мы приходим к следующему вы­воду. Массовая культура — атрибут не только массы, толпы, но и практически всего общества, тех классов, групп и объе­динений, которые по определенным при­знакам “возвышаются” над массой (в пря­мом понимании слова). И в таком случае снимается аттрактивное противоречие между массой и массовой культурой. Ста­новится вполне понятным и оправданным негативное отношение к первой и двой­ственное отношение ко второй.

По замечанию М.В. Колесника, культу­ра подразумевает наличие определенных идеалов²⁸, а идеалы есть у любой формы культуры, и масскульт их не лишен. Однако представляется почти нереальным объеди­нить в единое поле идеалы всех форм мас­совой культуры, поэтому более целесооб­разно будет репрезентировать идеалы каж­дой формы в отдельности. Так, идеалами китч-культуры являются преимуществен­но гедонизм, лишенные духовности раз­влечения, антиэстетизм и антиинтеллек­туализм, погоня за модой, а идеалами арт-культуры — прямо противоположные.

Л.А. Орнатская разделяет определения массовой культуры на качественные и ко­личественные. Под качественными понима­ется оценка масскульта, который противо­поставляется элитарной культуре. К коли­чественным относится рассмотрение мас­совой культуры как всего того, что переда­ется через средства массовой коммуника­ции и понимание массовой культуры как всего, что продается и пользуется спросом (то есть необязательно это что-то “низкое”; главный критерий — массовость, а не каче- ство)²⁹. На первый взгляд эти два подхода к определению массовой культуры представ­ляются взаимно противоречивыми.

Согласно качественному подходу, про­дуктами массовой культуры является все низкое, ширпотребное, оказывающее не­гативное воздействие на человеческую субъектность. Продуктами же элитарной культуры выступают, наоборот, действи­тельно качественные произведения, ори­ентированные на интеллектуала и эсте­та. В общем, существует бинарное раз­деление культур — массовая и элитарная, и основным критерием такого разделения выступает качество, но не количество. Все качественное принадлежит элитарному, все некачественное — массовому.

С точки зрения количественного подхо­да, все транслируемое по СМК, — масскульт. Но по радио, пусть не часто, но тем не ме­нее иногда можно услышать не только по­псу, но и классику. Значит, если классику передают по радио, то и она тоже входит внутрь массовой культуры, и можно смело поставить ее почти в один ряд с попсой? Тогда что можно именовать элитарностью? То, чего нельзя услышать по радио, увидеть по телевидению или в стенах музеев? В мире искусства создается очень много ширпот- ребного материала, который никак не фи­гурирует в СМК, но ведь нельзя же его отно­сить к сфере элитарного только потому, что ему отказано в широте тиражирования.

Если мы возьмем во внимание только один из подходов к определению массо­вой культуры, наши выводы будут не дос­таточно полными и объективными. При попытке уделить равнозначное внимание обоим подходам мы вообще не сможем прийти к непротиворечивым выводам.

Мы склонны считать массовую культуру не статичным феноменом, укорененным “на века”, а динамичным образованием, в про­цессе времени постоянно меняющимся вместе с исторической сменой духовных ориентиров. Например, в шестидесятые годы прошлого века прослеживалось мас­совое увлечение музыкой пионеров рока. “The Beatles”, “Rolling Stones”, “The Doors”, “Creedence”, “Cream” слушали практически все. Затем на место этой музыке постепен­но пришло то, что в просторечье именуют попсой. И куда тогда делись прошлые музы­кальные увлечения? Перешли в сферу эли­тарности? В таком случае в “свою” эпоху (ше­стидесятые) они не являлись продуктами вы­сокой культуры, а были всего лишь низос­тью, редукцией культурного бытия только потому, что имели предельно широкое рас­пространение (учитывая количественный подход)? И если когда-нибудь место сегод­няшней попсы займет что-то другое, то она, потеряв престиж в широких кругах, также пе­рейдет в сферу высокого искусства? Нам не кажется такая позиция особо убедительной.

Бытует мнение, согласно которому об­щесоциальные ценности именуются мас­совыми, поскольку они “общие” для всех ин­дивидов, составляющих данный социум. Но нельзя сказать, что все общество, каждый его член, имеет единую систему ценностей, неотличимую от других индивидов, населя­ющих данный социум и данное культурное пространство. Прибегая к статистическо­му анализу, становится возможным вычле­нить нечто общее в системе ценностей ин­дивидов, некоторое срединное образова­ние, и обозначить его масскультом. Но не факт, что это срединное в количественном смысле явление будет низким по качествен­ному аспекту. Это зависит и от развития (ду­ховного, интеллектуального и эстетическо­го) самого общества в целом, существую­щего в определенную историческую эпоху. У развитого социума развитая массовая куль­тура, у неразвитого, соответственно, низкая и заслуживающая критики. Но всегда есть что-то более высокое, чем масскульт, что- то, удовлетворяющее наиболее возвышен­ные потребности, каким бы уровнем разви­тия общество ни обладало. И лишь немно­гие его члены будут приобщены к этому вы­сокому культурному явлению. То есть мас­совая культура — всегда редукция чего-то более возвышенного, его упрощение, но вместе с тем массовая культура далеко не всегда заслуживает упреков. Мы можем оценить масскульт, лишь оценив разрыв между ним и присущей этому времени эли­тарной культурой. Если данный разрыв слишком велик, то культура масс будет пред­ставляться в негативном ключе, если же он минимален, то оценка масскульта сведет­ся как минимум к нейтральности.

Естественно, масса характеризуется не только качеством, но и количеством. Но если в какой-то период времени в моде будет гос­подствовать интеллектуализм, тогда смо­жем ли мы это большинство — интеллектуа­лов — назвать массой? Навряд ли. Многим исследователям массовая культура пред­ставляется как низкая по качеству, но широ­ко распространенная по количеству потреб­ляемых ее людей, но такая онтологическая данность масскульта — не более чем оторван­ная от реальности иллюзия, существующая только в теоретических умопостроениях. Хотя современный китч именно таков — ка­чественно низок и широк, — он является лишь частью массовой культуры.

Однако мы сможем примирить между со­бой количественное и качественное объяс­нение массовой культуры, если представим последнюю не как одномерное в качествен­ном смысле явление (низкое или высокое), а как синтез разных по своему качеству явле­ний, своим единством образующих сложное тело массовой культуры. Приняв разделение масскульта на три части (китч, мид и арт), каждая из которых характеризуется своим уровнем духовности и интеллектуально-эс­тетической насыщенности, мы снимем про­тиворечия между двумя приведенными выше объяснениями. Если придавать такой моде­ли массовой культуры кумулятивный харак­тер, то китч будет выступать самым низшим культурным явлением, мид — высшим, и арт — наивысшим. То есть китч займет наиболее от­даленное место от высокой культуры, мид станет в более близкую ей позицию, а арт если не сольется с ней, то максимально сократит дистанцию между собой и элитарностью (здесь мы не разделяем высокую и элитар­ную культуру, а представляем эти названия почти как синонимичные). В таком случае становятся вполне объяснимыми тезисы не­которых ученых о стирании границ между масскультом и элитарной культурой; просто они не разделяют первую ни на какие уров­ни, и тогда действительно становится про­блематичным увидеть отличия. Также труд­но и поспорить с расхожим мнением о низо­сти массовой культуры; несмотря на то, что подобные эпитеты мы не станем придавать мид- и арт-уровням, возьмем во внимание мысль В.В. Гопко о том, что китч-культура на сегодняшний день пользуется максималь­ным спросом. А если таковая тенденция дей­ствительно имеет место в современном об­ществе, то неудивительно, что исследова­тели, взглянув на широту такого распрост­ранения ширпотребного продукта, сводят понятие массовой культуры исключитель­но к китчу и синонимируют эти понятия.

Таким образом, мы приходим к выводу о трудности репрезентировать непротиво­речивое и четкое представление массовой культуры, если не подвергать ее разделе­нию на отдельные уровни. Она довольно широка, и мнения разных авторов, сводя­щих ее к низменности или находящих в ней созидающее начало на человеческую субъектность, дополняют друг друга, со­здавая некий устойчивый и целостный симбиоз, состоящий из разных позиций. Масскульт может граничить с элитарной культурой, находиться с ней “бок о бок”, и в то же время они могут быть слишком отда­лены друг от друга, равно как не всегда массовая культура является низкой и при­митивной, но она всегда занимает поло­жение ниже элитарной культуры и являет­ся некоторой редукцией последней; мас­совую культуру можно оценить, дав оценку элитарной культуре и увидев широту раз­рыва между этими двумя формами культу­ры. В одном массовая культура выступает противоположностью элитарной, а в дру­гом она является ее копией. Кроме того, туманны всяческие демаркационные ли­нии, отделяющие массовую культуру совре­менности от масскульта какой-либо дру­гой эпохи. Собственно, эта размытость граней придает массовой культуре огром­ную степень абстрактности.

Ирония постмодерна (стирание границ) теперь воспринимает масскульт не как профанный, китчевый, тривиальный и не­выразительный, а эстетизирует его как оригинальный и альтернативный по отно­шению к классической культуре, формиру­ет гедонистическую эстетику досуга. То есть происходит эстетизация неценного “мусора культуры”, играющая роль компен­сации обесценивания традиционных цен­ностей. Но тенденции растворения пост­модернистского искусства в жизни и его сближения с эстетикой повседневности, как отмечает Н.Б. Маньковская, подверга­ются многими исследователями критике³⁰. Собственно, постмодернистская трактов­ка массовой культуры вообще снимает воп­рос относительно существования после­дней, так как вся культура массовая.

Выводы.

Мы видим, что массовая культура — слишком многогранное понятие. Она не может рассматриваться как гомогенное образование, а имеет вид иерархической системы, каждый уровень которой харак­теризуется своим культурным потенциа­лом. Поэтому строго критическое отноше­ние к масскульту, получившее широкое распространение в научной литературе, является неадекватным. Массовая куль­тура, несмотря на свое название, не яв­ляется атрибутом только массы, но выс­тупает культурным пространством для всего общества в целом — так называемо­го современного массового общества. Вследствие этого возникает потребность в исследовании не только масскульта как единого и целостного явления, а каждого из его уровней в отдельности, равно как изучение не только массы, но и общества- потребителя масскультурной продукции.

• Гашкова Е.М. Культура: массовая, традици­онная, «срединная» // Российская массовая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербур­гское философское общество, 2001. С. 40-41.
• Сорокина В.Н. Массовые коммуникации и массовая культура // Российская массовая куль­тура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 160-162.
• Гопко В.В. Воля в массовой культуре // Дисс. канд. филос. наук. Омск, 2006.
• Климова Л.Е. Массовая культура и лич­ность // Автореф. дисс. канд. филос. наук. Ставрополь, 2005. С. 8.
• Борзых С.В. Человек-потребитель в усло­виях глобализации // Автореф. дисс. канд. филос. наук. Томск, 2005.
• Чертов Л.Ф. О диалоге массовой и элитар­ной художественной культуры в пространстве города // Российская массовая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декаб­ря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское фило­софское общество, 2001. С. 199-205.
• Глотов М.Б. Массовая культура и художествен­ное развитие студентов // Российская массовая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербур­гское философское общество, 2001. С. 42-51.
• Орнатская Л.А. Массовая культура и «дух эпохи» // Российская массовая культура кон­ца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 де­кабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 129-133.
• Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (вве­дение в эстетику постмодернизма). М.: 1994.
• Хоркхаймер М., Адорно Т. Культуриндуст- рия. Просвещение как обман масс // Хоркхай­мер М., Адорно Т Диалектика просвещения. М.: Издательство «Медиум», 1997. С. 149-209.
• Гофман А.Б. Дилеммы подлинные и мни­мые, или о культуре массовой и немассовой // Социологические исследования. 1990. № 8. С. 106-111.
• Шугуров М.В. Масскультурный лик Рос­сии // Российская массовая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 де­кабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 216-221.
• Чегодаева М. Массовая культура и рели­гия [Электрон. ресурс] // http://istina.religare.ru/articlehtml#r1
• Массовая культура: за и против. Беседа Д. Датешидзе, В. Ковалева, А. Машевского, А. Мелихова, А. Фролова, Е. Чижовой. Беседу записали В. Ковалев и Н. Маженштейн [Элект­рон. ресурс] // Журнал «Нева». 2003, № 9 // http://magazines.russ.rU/neva/2003/9/kult.html.
• Гаспаров М.Л. Историзм, массовая культу­ра и наш завтрашний день // Вестник истории, литературы, искусства. Отд-ние ист.-филол. наук РАН. М.: Собрание; Наука. Т. 1.2005. С. 26-29.
• Борисов О.С. Фишка-культура // Россий­ская массовая культура конца ХХ века. Мате­риалы «круглого стола». 4 декабря 2001 г. — СПб.: Санкт-Петербургское философское об­щество, 2001. С. 5-14.
• Колесник М.В. Телесность массовой куль­туры / Автореф. дисс. канд. филос. наук. Омск, 2007. С. 3.
• Гашкова Е.М. Культура: массовая, традици­онная, «срединная» // Российская массовая куль­тура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декабря 2001г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 40-41.
• Борытко Н.М., Мацкайлова О.А. Станов­ление субъектной позиции учащегося в гума­нитарном пространстве урока. Монография. Волгоград, 2002. 132 с.
• Greenberg K. Avantgarde and kitch // Partisan Review, VI, no. 5 (pp. 34-49), 1939.
• Гопко В.В. Воля в массовой культуре // Дисс. канд. филос. наук. Омск, 2006. С. 49.
• Шугуров М.В. Масскультурный лик Рос­сии // Российская массовая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 де­кабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 216-221.
• Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Массовая культура современного общества: теоретичес­кий анализ и практические выводы // Человек в социальном мире: проблемы, исследования, перспективы. Научно-практический вестник. Выпуск 2002. № 1 (№ 8). С. 39-42.
• Валевич Е.С. Всеобщее как критерий противопоставления толпы и индивидуально­сти // Гуманитарные исследования: Ежегод­ник. Вып. 12. Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2007. С. 15-16.
• Гашкова Е.М. Культура: массовая, тра­диционная, «срединная» // Российская мас­совая культура конца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 декабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское обще­ство, 2001. С. 40-41.
• Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.
• Орнатская Л.А. Массовая культура и «дух эпохи» // Российская массовая культура кон­ца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 де­кабря 2001 г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 129-133.
• Колесник М.В. Технический субстрат массовой культуры // Гуманитарные исследо­вания: Ежегодник. Вып. 11. Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2006. С. 25-30.
• Орнатская Л.А. Массовая культура и «дух эпохи» // Российская массовая культура кон­ца ХХ века. Материалы «круглого стола». 4 де­кабря 2001г. СПб.: Санкт-Петербургское фи­лософское общество, 2001. С. 129-133.
• Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (введе­ние в эстетику постмодернизма). — М., 1994.

Ильин А.Н. Иерархическая модель массовой культуры // Среднерусский вестник общественных наук №2, 2009. С. 67-75.