Аскетизм и гедонизм массовой культуры

В статье анализируется феномен «массовая культу­ра» и характер ее влияния на субъекта. Современной мас­совой культуре присущи одновременно как гедонизм, так и аскетизм, которые не всегда являются противоположными понятиями. Автор обосновывает идею о том, что масскульт воспитывает потребительские идеалы и культивирует асо­циальные (криминальные) ценности.

Ключевые слова: массовая культура, субъект, гедонизм, аскетизм, криминализация, потребление.

В научной литературе прослеживается много назва­ний современного общества. Его называют постиндуст­риальным, урбанистическим, информационным и т. д., но имеется в виду один и тот же исторически сложив­шийся тип социума с характерной именно для него куль­турной спецификой, которую мы называем массовой культурой. Основная особенность этой культуры — кон- съюмеризм, т. е. потребительство.

Для деятельности правоохранительных органов и областей науки, с ней связанных, актуальными являются знания о специфике массовой культуры и особеннос­тей ее влияния на личность. Эта актуальность обуслов­лена тем, что, и об этом пойдет речь в настоящей рабо­те, причиной маргинальных, девиантных и делинквент­ных явлений, получивших, к сожалению, широкое рас­пространение в современном обществе, выступает та культурная среда, внутри которой развивается личность.

Известно, что культура потребления создает идеал гедонистической направленности, согласно которому человек должен стремиться к роскоши, — иметь высоко­оплачиваемую работу, обладать дорогим автомобилем модной марки и при этом не утруждать себя интеллек­туальным (и вообще каким-либо) трудом. Современный «массовый человек» отличается духовной зависимос­тью от стремления ко все новым развлечениям и удо­вольствиям [3]. В Этот «идеал» похож на знаменитую американскую мечту; без сомнения, воздействие Гол­ливуда создало и в других странах определенные ценно­сти. Образцами для подражания выступают персонажи массового искусства — фильмов, книг и т. д. Но слияние культуры с развлечением, по мнению М. Хоркхаймера и Т. Адорно, приводит как к деградации культуры, так и одухотворению развлечения [13]. На место духовного становится развлекательное, т. е. высшее и низшее ме­няются местами. Л. И. Чинакова выделяет три мораль­ные установки, связанные с удовлетворением потреб­ностей человека: аскетизм; гедонизм; гармоничное раз­витие личности [14]. Заметим, соглашаясь с Л. И. Чинако- вой, что аскетизм и гедонизм как два противоположных полюса, две крайности, идут вразрез с гармоничным раз­витием личности, и последнее с ними несовместимо. Но в чем же заключается масскультурная аскеза?

Призывы к самоотречению исходят сверху, от госу­дарственных структур. Власть имущие, которых никак не назовешь аскетами, призывают народ расстаться с последним ради возрождения России, торжества свобо­ды, роста производства и т. д. Апеллируя к патриотиз­му, не пытаются ли они в очередной раз обокрасть и без того нищий народ? Не являются ли целевой пропаган­дой аскетического образа жизни призывы властвующей верхушки к терпению и жертвенности? В целом со сто­роны экономической элиты наблюдается определенная амбивалентность; живя в роскоши, номенклатура тре­бует от обычных граждан не то чтобы отказа от роскоши (какой у них никогда и не было), а полного отсутствия стремления к обогащению. Эти призывы можно смело назвать аморальными, так как они исходят от людей, прин­ципиально не принимающих подобный образ жизни. Причем такая ситуация наблюдается не только сейчас — в эпоху современной массовой культуры и нынешнего, постиндустриального общества. Обращая взор на наше недавнее прошлое — время существования Советского Союза, — мы вспоминаем доминирующий тогда идеал «светлого будущего», которым постоянно «кормили» святой народ и в угоду которого призывали к самоотре­чению во имя коммунизма. Именно на это указывает знаменитый лозунг «личное — ничто, общественное (со­ответственно, государственное) — все».

Учитывая форму государственной политики, при­зывающую народ к аскетизму, и специфику современ­ной массовой культуры, проповедующую гедонизм, можно прийти к выводу о разновекторности содержа­ния их воздействий. Однако культурная массовизация и многие аспекты внутренней государственной политики не поддаются прямому противопоставлению, скорее, наоборот, они дополняют друг друга в успехе массовых манипуляций.

Но действительно ли аскетизм и гедонизм являют­ся противоположностями? Естественно, в теоретичес­ких умопостроениях значения этих понятий абсолютно друг другу противоположны, но на практике — в реали­ях сегодняшней действительности — данные крайности сходятся.

Аскет — кто же это такой? По замечанию Ф. Ницше, «Он нуждается в цели — и он предпочтет скорее хотеть Ничто, чем ничего не хотеть» [7, с. 451]. Другими слова­ми, аскет не то чтобы лишает себя в своих потребностях и желаниях, он, скорее, отказывает себе именно в куль­турных интересах. Если бы мы сказали, что аскет не хо­чет ничего, то были бы неправы. Такое преувеличение не может иметь место ровно настолько, насколько не может существовать человек без потребностей и жела­ний. Аскет — это не тот, кто ничего не ест, а тот, кто ест черствый хлеб из отрубей, бульон вместо супа, кашу на воде. Однако человек без культурных интересов суще­ствовать может (или, по крайней мере, они могут быть у него развиты так, что позволительно было бы говорить об их отсутствии). И разве нельзя в некотором роде со­временного массового человека, которого выше мы называли гедонистом, исходя не из материального кон­текста, а именно из собственно культурного, духовного, назвать аскетом? Разве не отказывает себе этот человек в удовольствии наслаждаться настоящими произведени­ями культуры и искусства, предпочитая пичкать себя дешевым ширпотребом? Именно в этом и проявляет себя аскетическая направленность. Таким образом, не­много «поиграв» словами, значения которых традици­онно рассматриваются как противоположные, имеет смысл едва ли не выдвинуть вывод о их близости. Но мы не станем заходить так далеко, чтобы констатировать по­добный вывод в его неоспоримой истинности, потому что он будет одновременно как верным, так и ложным.

Рассматривая явление, которое можно охарактери­зовать через призму бинарности «гедонизм-аскетизм», необходимо исходить из конкретной контекстуальной области, а не смешивать разные контексты. Так, если мы обращаемся к сфере материального, то, несомненно, массовый человек фигурирует как гедонист, жаждущий великих наслаждений и готовый платить за них огром­ные деньги, поскольку наслаждения ему нужны особен­ные, исключительные и дорогостоящие. Но если мы бе­рем во внимание область духовного, то этот самый massman является нам в виде самого что ни на есть аске­тичного аскета, питающегося отходами с барского сто­ла, отбросами культуры и искусства. Таким образом, с одной стороны, он принадлежит к материальной элите, а с другой — к бездуховной черни.

Общество потребления отличает материальный гедо­низм и непосредственным образом с ним связанный прин­цип «иметь» вместо принципа «быть». Иметь дорогую квартиру с большим метражом, машину новомодной марки, загородную дачу для шикарного отдыха и т. д. Ес­тественно, у человека есть потребности, и ничего пре­досудительного в этом нет. Но когда эти потребности переходят за рамки всякой разумной меры, человек ут­рачивает подлинное существование, разменивая его на предметы обладания и потребления. Это те предметы (деньги, квартира, машина, слава, власть), с которыми он идентифицируется полностью, с которыми отожде­ствляет свое Я, а потому даже не представляет себе су­ществования без них.

Гедонизм современной массовой культуры ока­зывает негативное влияние на субъектные качества ин­дивида, что связано с редукцией духовных идеалов. Снижение интеллектуального уровня, по замечанию А. В. Аврамова, вызывает редукцию высоких духовных идеалов в материальные ценности [1], что и наблюдает­ся в современном обществе. Но имеет значение также снижение не только интеллектуального уровня, но и нрав­ственного. Так, всегда можно пожертвовать высокими ценностями — такими, как дружба и любовь, если они угрожают высшей ценности — материальному процве­танию [2]. Ж. Гранье называет ницшеанского «последне­го человека» представителем современного общества потребления — явления пассивного нигилизма, в котором человеческое существование уменьшено «до радостно­го дрема и развлекательной безответственности» [4].

Массовая культура потребительского общества «… подпитывает и культивирует в потребителях ее про­дукции принцип удовольствия. При этом удовольствие потребления подменяет радость творчества и труда» [9, с. 107]. А. Ф. Филатова причисляет сюда компьютерные игры, которые интересны для детей, но «не обучают глу­бине мысли». Сюда же можно отнести увлечение буль­варным чтивом, кинематографией низкого уровня, псев­домузыкальной (именуемой попсой) продукцией. Во­обще массовое искусство «… погружает человека в тря­сину повседневности, вещизма, в мир непреображен­ных и не преображающих его переживаний и чувств» [9, с. 107]; теперь цель искусства одна — получение наслаж­дения, удовольствия. Но получение удовольствия — это самый простой способ ухода от действительности, он не требует интеллектуального напряжения и делает чело­века пассивным и безмыслящим. Именно так характе­ризуют современную ситуацию исследователи как на частном уровне (единичного субъекта), так и на более масштабном (общества в целом). Мещанский образ жизни, возведенный в культ утилитаризм, успех любой ценой, стремление к материальному достатку — непре­менные атрибуты современного «культурного» чело­века. По нашему мнению, человек становится невроти­ком (исходя из фрейдовской концепции о том, что куль­тура невротизирует человека [10]) из-за популяризации низменных ценностей, танатальных не только в физичес­ком, но и в духовном смысле, антагонистичных челове­котворящим качествам. Кроме того, материальный ге­донизм приводит к духовному аскетизму.

Как отмечается, миф о герое-идеале придает смысл жизни «массовому человеку», давая ему некие образ­цы поведения и адаптируя к существующему социаль­ному порядку, а также приводит массы в движение; миф о герое именуется формой мягкого насилия над разу­мом субъекта [8]. Культивирование такого идеала, со­гласно которому жить надо богато, а само материаль­ное благосостояние должно приобретаться легко, без излишней напряженности и трудоголизма, является од­ной из причин преступности: человек стремится к воп­лощению данного идеала в соответствии с усвоенным сценарием — получить максимум, а сделать минимум. «Живи в кайф», — декламирует реклама, — «бери от жиз­ни все», «живи играючи», «ведь вы этого достойны». Возникает вопрос: за что достоин? За какие такие вели­кие достижения? Фразами, подобно этой, усыпляется, во-первых, всяческий мотив к труду (ведь я уже этого достоин), а во-вторых, прославляется самолюбие чело­века, объективно ничем не подкрепленное: просто дос­тоин, и все. Но если я не работаю, потому что достоин большего, — ведь «в телевизоре так говорят», а там точно знают, — нужно найти где-то деньги, чтобы ку­пить рекламируемый продукт; ведь я же его достоин. А где их найти, если не преступным путем?

К тому же, как утверждается, содержание многих популярных песен часто совпадает с текстами крими­нальной субкультуры, что говорит о кризисном состоя­нии культуры вообще, социальной и духовной деграда­ции населения страны, а вместе с тем и росте преступ­ности [5]. Естественно, на уровне китча как низшем уров­не массовой культуры мы можем проследить такое со­впадение, но если происходит (а это действительно про­исходит) криминализация культуры, когда преступное искусство (так называемый шансон, детективные рома­ны и кинофильмы, романтизирующие преступность) и образ жизни в целом «входят» в массовую культуру безо всякого сопротивления этой последней интервенции, стоит задуматься о неутешительном прогнозе относи­тельно дальнейшего развития масскульта и представлен­ности субъекта в нем.

Однако, по Э. Фромму, хорошая приспособленность зачастую достигается за счет отказа от себя, от своей лич­ности [11]. Это явление, как нам представляется, имеет место в первую очередь при адаптации индивида к китч- культуре, когда наибольшая приспособленность редуци­рует его субъектные качества, что и называется конфор- мизацией, имеющей для субъекта негативное значение.

Можно сказать, что массовая культура формирует гедониста, основная направленность которого — фрей­довский принцип наслаждения (а не реальности). Пред­ставляется, что современный масскульт, скорее, не ог­раничивает человека, а направляет его жизнедеятельность на реализацию этого идеала, скорее, говорит не о том, что делать нельзя, а о том, что делать надо. В этом смыс­ле заметно отличие от фрейдовской теории, согласно которой культура несет в себе сумму ограничений, хотя это отличие незначительно.

Стоит также отметить, что этот идеал («райская жизнь») представлен в статичном состоянии, в то время как подлинный субъект должен постоянно развиваться в процессе жизни и не останавливаться на достигнутом. Идеал должен быть всегда недостижим, и это нормаль­но; своим существованием в сознании субъекта он мо­тивирует последнего на саморазвитие. Если же предпо­ложить, что субъект достиг этого идеала как конечной цели, его субъектные интенции также остановятся, ат­рофируются, поскольку они способны проявляться толь­ко при наличии препятствий, требующих преодоления.

Идеал, определенный проект себя (если он связан именно с саморазвитием), если и достижим в потенци­альном и актуальном смысле, после его достижения обязательно должен смениться другим идеалом. И тогда человек направляет свои усилия на реализацию чего-то другого, но также важного для него лично. Или это мо­жет быть не что-то другое, а более высокий уровень предыдущего. В первом случае идеалом может высту­пать умение свободно владеть английским языком. И когда человек овладевает им, он переключает внима­ние на другую область достижений; например, выучив язык, он ставит себе цель освоить какую-нибудь допол­нительную специальность (хотя она может быть не свя­занной с языками и не требовать знания английского). Во втором случае, получив диплом философа, человек не довольствуется достигнутым и поступает в аспиран­туру на философскую специальность. Именно в этом — в постоянном наличии целей и идеалов, в стремлении к изменению себя — и заключен смысл существования человека. Без них субъект лишается путей развития. «Но коль скоро присутствие “экзистирует” так, что в нем просто нет больше несостоявшегося, оно сразу стало уже-не-присутствием, — пишет М. Хайдеггер. — Отнятие бытийной недостачи означает уничтожение его бытия. Пока присутствие как сущее есть, оно своей “целости” никогда не достигло. Добудь она ее, однако, и добыча станет прямой утратой бытия-в-мире. Как сущее, оно тогда никогда уже больше не узнаваемо» [12, с. 236].

Естественно, в современных условиях далеко не каж­дый молодой человек способен достичь пресловутого масскультурного гедонистического идеала, поскольку общее материальное благосостояние масс не соответ­ствует его реализации. В таком случае — в чем и заклю­чена аналогия с теорией Фрейда — формируется невро­тик, который стремится стать богатым и уважаемым в обществе, пытается соответствовать данному идеалу, но у него это не получается, что связано преимущественно с недостатком финансовых ресурсов. И возникает клас­сическое фрейдовское противоречие между принципом наслаждения и принципом реальности: первый требует одного, а второй ограничивает в достижении идеалов первого. Этот феномен, принимаемый форму внутри­личностного конфликта, можно объяснить также с по­зиции диспропорционального соотношения «Я-реаль- ного» и «Я-идеального», где первое не может прибли­зиться ко второму, и сохраняемая между ними дистан­ция рождает фрустрацию и отчуждение. Тем не менее, какую бы модель объяснения данного феномена мы ни взяли, суть остается одна — массовая культура со свои­ми потребительскими ценностями конституирует невро­тика. Развитие современной цивилизации, по утвержде­нию Г. Лебона, создало у человека массу потребностей, но не дало ему средств для их удовлетворения; таким образом в душах появилось всеобщее недовольство [6]. О похожем явлении пишет Р. Генон. Современная циви­лизация нацелена на создание искусственных потребно­стей, и создает она их больше, чем способна удовлетво­рить; а чем больше потребностей, тем больше вероят­ность их неудовлетворения [15].

Однако наши рассуждения могут показаться весьма однобокими и вызвать следующего рода упрек: если культура создает для человека идеал, которого он не может достичь в актуальном бытии, то это еще не повод обвинять культуру в создании невротика, — ведь идеал должен наличествовать в сознании каждого человека, а иначе ему незачем и некуда будет развиваться. Да, од­ной из отличительных особенностей человека от живот­ного является стремление к развитию (ставить цели и достигать их), и только зрелый человек способен перехо­дить в свою новую, более высокую ипостась путем пре­одоления трудностей и препятствий на своем пути. Чело­век без идеала — не субъект, не полноценная личность. Здесь закономерным образом встают две проблемы.

Первая заключается в разумном соотношении Я-настоящего и Я-идеального, посредством которого перед субъектом стоит действительная возможность путем приложения усилий, активности и самодетерми­нированности сократить эту дистанцию. Если высота требований культуры несоотносима с настоящими воз­можностями субъекта, то движение к данному идеалу становится бессмысленным, и возникает целесообраз­ность понизить планку, изменить Я-идеальное (страте­гия зрелой личности). При нежелании или невозмож­ности такого изменения человек зацикливается на не­достижимом и уходит в невроз (стратегия незрелой личности). Итак, с одной стороны, культура создает возможность субъекту для самореализации путем пре­одоления трудностей, а с другой — превращает субъек­та в невротика (если трудности слишком высоки). Здесь мы видим один из аспектов двойственной природы воз­действия культуры на субъекта — как его создание, так и его уничтожение.

Вторая проблема заключена в осознании себя субъектом своей жизни, который сам ставит перед со­бой цели, смыслы и идеалы, а не ориентируется только на массовую культуру как на референтное большинство. Вряд ли можно назвать в подлинном смысле субъектом человека, интериоризировавшего культурные представ­ления о самом себе (реальном и должном) и принимаю­щего их за свои, когда внешняя по отношению к человеку культура становится его внутренним цензором — инстан­цией «Сверх-Я»; подлинный субъект имеет свои смыс­лы и ценности, которые могут отличаться от смыслов и ценностей масскульта. Подлинный субъект в данном случае характеризуется не только умением достигать идеалы, но и умением самостоятельно их ставить перед собой, т. е. не растворяться в требованиях моды и не растрачивать свои усилия на погоню только за матери­альными ценностями, забывая при этом о духовности. К тому же идеалы низших слоев массовой культуры от­личны от идеалов более высоких уровней: вторые харак­теризуют себя как более духовные, но они в меньшей степени воздействуют на общественное сознание, так как китч-культура обладает большей широтой, чем бо­лее высокие уровни масскульта — мид и арт.

Конечно, трудно провести ясную грань между «сво­ими» и навязанными извне ценностями. Постмодернизм, например, не приемлет существования такой границы, а знаменитый принцип «внешнее через внутреннее» хотя и принимает существование «своих» ценностных ори­ентаций, но предполагает, что изначально они возникли на основе культурных норм и традиций, которые инте- риоризировались и модифицировались индивидом. Дан­ный принцип представляется нам более оптимистичным, чем воззрения постмодерна, и все-таки не прослежива­ется возможности четко разделить «свои» и внешнекуль­турные ценностные ориентации, поскольку массовая культура в любом случае оказывает на каждого из нас свое влияние. Индивидуальное и общественное, личное и культурное — враги, постоянно сталкивающиеся меж­ду собой в противостоянии, завершение которого не­возможно увидеть.

Если предшественница современной массовой куль­туры — советская модель — была внутренне целостна, о чем свидетельствует единая система требований и норм, предъявляемых любому члену общества незави­симо от его возраста, рода деятельности и т. д., то ны­нешний масскульт предельно разнообразен. Конечно, гедонизм (а также аскетизм), о котором мы говорили выше, можно рассматривать как общекультурную цен­ность, но и она прослеживается не в каждой части тела современной массовой культуры: скорее всего, это бо­лее молодежная ценность, к тому же соответствующая в основном китч-культуре.

Итак, современный масскульт отличается разновек- торностью и противоречивостью. Это затрудняет его изучение как целостного явления и не позволяет нам констатировать его однонаправленное влияние на субъектность. Культивируемые им нормы и ценностные ориентации также нельзя обобщить так, чтобы дать им однозначную оценку относительно характера их влия­ния на субъекта. Даже если мы «закуем» их в рамки амбивалентности «гедонизм-аскетизм», это обобщение не даст нам возможности исчерпывающе рассмотреть феномен массовой культуры, поскольку, как выясни­лось, не всегда данную понятийную связку можно пред­ставлять именно как амбивалентность. Вместе с тем эта связка предоставит нам одно (очень важное) из несколь­ких методологических оснований, исходя из которого массовая культура поддается осмыслению как целост­ный феномен современной действительности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аврамов А. В. Смена научных парадигм в концептуали­зации феномена «массовая культура»: автореф. дис. … канд. филос. наук. В. Новгород, 2007.
2. Богданова О. А. Процесс секуляризации и кризис лично­сти в западной культуре XX века: монография. Ростов н/Д, 2001.
3. Валевич Е. С. «Массовый человек» как патология совре­менного общества // Омский научный вестник. 2008. № 1(65).
4. Гранье Ж. Ницше. М., 2005.
5. Катин В. И. Криминальный романтизм как явление культуры современной России: автореф. дис. … канд. куль­турологии. Саратов, 2007.
6. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.
7. Ницше Ф. К генеалогии морали // Ницше Ф. Избранные произведения. М., 1993.
8. Туркина В. Г. Мифологема героя и массовое сознание: автореф. дис. … канд. филос. наук. Саратов, 2001.
9. Филатова А. Ф. Этический взгляд психолога на про­блемы воспитания и образования в современном российском обществе // Гуманитарные исследования: межвуз. сб. науч. тр. Омск, 2007. Вып. 12.
10. Фрейд 3. Неудовлетворенность культурой // Фрейд 3. По ту сторону принципа наслаждения. Я и Оно. Неудовлет­воренность культурой. СПб., 1998.
11. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990.
12. ХайдеггерМ. Бытие и время. СПб., 2002.
13. Хоркхаймер М., Адорно Т. Культуриндустрия. Про­свещение как обман масс // Хоркхаймер М., Адорно Т. Диа­лектика просвещения. М., 1997.
14. ЧинаковаЛ. И. Онтология потребностей: монография. Омск, 2008.
15. Guenon R. La Crise du Monde Modeme. Paris, 1927.

Ильин А.Н. Аскетизм и гедонизм массовой культуры // Психопедагогика в правоохранительных органах №4(39), 2009. С. 59-63.