Влияние культуры потребления на экологию

В статье основное внимание уделяется проблеме взаимосвязи между растущим потреблением и экологическим кризисом. Также автор описывает неразрывно связанные с данной темой проблемы социального неравенства, вопиющей неэквивалентности потребления между развитыми и развиваю­щимися странами, обратной зависимости между экономикой и экологией, упадка культуры и т. д.

Ключевые слова: потребление, экология, культура, потребности.

Потребление — крайне актуальный на сегодняшний день предмет изучения ряда наук: философии, культурологии, социологии, психологии, экономики. По­требление — это тотальная идеалистическая практика, имеющая мало общего с действительным удовлетворением потребностей или с принципом реальности; «умеренного» потребления не бывает. Обществом потребления является то, где не только культивируется желание покупать, но где само потребление является метапотребностью, лежащей в основе целой системы фиктивных потребностей, созданных миром рекламы и массмедиа. Суть потребления заключена не в воз­можности приобрести рекламируемый товар, а в желании это сделать; по­требление локализовано не в кармане, а в сфере желания. Общество потребле­ния — это совокупность отношений, где господствует выступающий смыслом жизни символизм материальных объектов, влекущий потребителей приобре­тать вещи и тем самым наделять себя определенным статусом. Находясь в единой плоскости с явлением моды, оно, включая своих адептов в бессмыслен­ный символический круговорот, унифицирует их индивидуальные качества и во­влекает их в единообразную перманентную покупательскую практику. Потреби­тельские тенденции ориентированы в первую очередь не на удовлетворение ка­кой-то реальной потребности, а на возвышение социального статуса консьюмера в глазах окружающих посредством обладания дорогими гаджетами. Культура по­требления, заставляющая субъекта выбирать «иметь» вместо «быть» в качестве основополагающего принципа жизнеустройства, — благодатная почва для созда­ния фиктивных и полуфиктивных потребностей. Кроме того, потребительский культ с присущим ему расточительством конституирует идеолого-поведенческую основу наступления экологической катастрофы, вероятность которой повышается вместе с повышением уровня траты ресурсов.

Потребительский образ жизни ведет к хищническому расточению ресурсов, которые, как известно, ограниченны. Внутренняя псевдопотребность потреблять приводит к ускорению оборота товаров. Современная технократическая потреби­тельская цивилизация ненасытна в принципе, а потому и антиприродна. Она рас­точает ресурсы так, что превращается во врага биосферы и природы, а заодно в паразита-самоубийцу, если рассматривать данное явление в глобальном — плане­тарном смысле. Сам научно-технический прогресс трансформируется в орудие убийства. Поэтому вполне оправданы прогнозы ученых о грядущей экологиче­ской катастрофе; «обглоданная» планета может серьезно отреагировать на безум­ное потребление в попытке привлечь внимание жадного человека-потребителя, который, вооружившись идеей антропоцентризма, наплевав на экологию и пре­вратив природу из вещи в себе в вещь-исключительно-для-себя, перестал быть человеком разумным и принялся лихорадочным использованием ресурсов опере­жать жизнеспособность экосистемы. Природа стала представляться ареалом, ока­зывающим сопротивление целенаправленной деятельности человека, а задачи науки и технологий свелись к поиску путей преодоления этого сопротивления.

В эпоху современности, которую недаром называют обществом риска [см.: Beck 1992: 97-123; Бек 2001], научно-технический прогресс обернулся множест­вом побочных эффектов. Это безработица, техногенные аварии, дефицит ресур­сов, загрязнение окружающей среды, озоновые дыры, генно-модифицированные или просто вредные продукты питания и т. д. Это атомные, химические, техноло­гические, генетические, экологические и прочие угрозы и гиперугрозы. Это це­лый комплекс серьезных проблем, ответственность за которые непереложима на богов, Бога или Природу. Они порождают опасения относительно будущего и желание застраховать себя в настоящем от возможных опасностей, но риск и неопределенность проникают в социальную жизнь все сильнее, отодвигая в сто­рону любые гарантии. Сама реальность превращается в неопределенность, к ко­торой все менее применимы прогнозы, расчеты меры возможных рисков, кальку­ляция их последствий и процедуры профилактики опасностей. Эти процедуры и меры безопасности оказываются менее современными, чем порождаемые эпо­хой опасности. Не существует строго определенных структур, гарантирующих совладание с наихудшими из возможных бедствий. На вызовы современности приходят малоэффективные ответы, а некоторые их них порождают еще более масштабные вызовы. НТП демонстрирует свою изнанку, обратную сторону выгод от прогресса. Поэтому некоторые лекарства становятся страшнее болезни. Ката­строфы, ранее считавшиеся невозможными, мыслившиеся в качестве отдаленных от реальности интеллектуальных конструкций антиутопистов, сегодня становятся все более реалистичными. Следует ожидать не просто масштабных последствий эгоистической деятельности концернов и корпораций, а негативных результатов глобальных последствий. Особый характер рисковости эпохи заключен в возможности уничтожения всего живого на планете посредством принятия и испол­нения соответствующих решений. Природные катаклизмы ведь могут вызвать борьбу за ресурсы и особо разрушительные войны, мощный военный потенциал которых также является порождением прогресса. Так что проблема экологиче­ской безопасности тесно связана с проблемой военных, социальных, националь­ных конфликтов. Да и сама по себе экологическая угроза сегодня перерастает ка­кие-либо барьеры, например национально-государственные.

Появление все новых и новых гаджетов влечет за собой упрочение экологиче­ских рисков. Такие гаджеты, как кулеры с чистой водой, — изобретения, всего лишь компенсирующие утрату, которую влекут другие изобретения. Но эта ком­пенсация не равнозначна и, соответственно, не создает баланс между приобрете­нием и утратой. В последние годы в обычной водопроводной воде все чаще нахо­дят разные химикаты, и поэтому возрастает общественная потребность в покупке так называемой чистой питьевой воды, которая стоит значительно дороже водо­проводной. Представляется, что следующим изобретением, которое дополнит со­бой продажу чистой воды, будет продажа чистого воздуха. Темпы роста загрязне­ния воздуха значительно опережают темпы его восстановления, так как вредное производство остается вредным, а зеленая площадь планеты сокращается из-за вырубки лесов, постройки дорог, расширения мегаполисной среды и т. д. Аполо­геты потребления рассуждают примерно так: именно человеческие потребности стимулируют появление новых технологий, а постоянно растущие потреб­ности дают бесконечные возможности для прогресса, который в конечном счете обогатит цивилизацию новыми ресурсосберегающими технологиями. Но нет ни­какого основания для доказательства тезиса о том, что прогресс в результате из­бавит нас от побочных результатов своих прежних достижений и выйдет на каче­ственно новый уровень, обеспечив человечество новыми технологиями, позво­ляющими одновременно сохранить прогрессивные тенденции, потребление и ок­ружающую среду. Этот прогресс теряет свое привилегированное положение, и он должен его потерять и десакрализироваться ради спасения человечества.

Не так давно произошла катастрофа в Мексиканском заливе, где вырвавшаяся наружу нефть грозила остановить и/или охладить Гольфстрим, что, в свою оче­редь, привело бы к масштабному климатическому сдвигу в сторону похолодания, похожему на тот, который — пусть даже в гротескном виде — показан в фильме «Послезавтра». И хотя мировые СМИ утверждают об отсутствии опасности, свя­занной с выбросом нефти, который произошел в результате деятельности British Petroleum, едва ли следует всерьез воспринимать эти медийные заверения. Во- первых, власти ничего другого и не скажут — ведь они не хотят сеять панику, и потому сакральная фраза «Все под контролем» подходит для любых случаев жизни. Во-вторых, странно, почему в Мексиканский бассейн перестали пускать журналистов и вообще кого бы то ни было; значит, есть что скрывать. Стремле­ние экономического человека максимизировать прибыль путем выкачивания из планеты как можно большего количества нефти привело к тому, что его жизнь ставит под вопрос не нехватка, а, наоборот, переизбыток ресурсов. Золотая ан­тилопа, превращая все в золото, грозится слишком далеко завести этот алхимиче­ский процесс.

Вода является универсальным природным ресурсом, без которого не могли бы зародиться никакие формы жизни. В последние десятилетия дефицит пресной воды возникает в регионах, где он ранее не наблюдался, к тому же этот дефицит повсеместно усиливается. Гиперугнетение пресноводной экосистемы, обгоняю­щее ее самовоспроизводство, влечет изменения и в качественном, и в количест­венном смысле. Страдают такие характеристики экосистемы, как биоразнообра­зие и биопродуктивность. Первая выражается в видовом количестве и в показате­лях внутривидового разнообразия. Вторая рассматривается с учетом производи­мой биомассы; но не вся биомасса является полезной, так как существуют вредные виды типа водорослей, которые возникают вследствие загрязнения водо­емов и приводят к нарушению экологического баланса. Конечно, человек всегда сбрасывал в воду вредные вещества, но загрязнения как такового не происходило, поскольку экосистема успешно боролась с антропогенным фактором и самоочи­щалась. Загрязняющее воздействие не превышало несущую емкость — предел воз­действий на экосистему, превышение которого приводит к ее деградации.

Однако сейчас наблюдается апогей загрязнения, который неуклонно ведет к самым неблагоприятным последствиям. Катастрофа происходит тогда, когда негативное воздействие на экосистему значительно превышает ее способность к самоочищению, так называемый ассимиляционный потенциал. Под негативным воздействием понимается не только прямое загрязнение, но и комплекс других факторов: забор воды, механическая обработка почвы и ее опустынивание, нару­шение режима воспроизводства подземных вод и т. д. Так, хлорирование воды является очень вредным для здоровья человека процессом, результаты которого выражаются в снижении интеллектуальных и волевых качеств, а также повыше­нии риска онкологических заболеваний. Однако хлорирование воды продолжает­ся во многих странах… Экстенсивный путь развития, основанный на расширении ресурсной базы при сохранении используемых технологий (например, забор во­ды), ведет к ресурсному обнищанию. А интенсивный, при котором потребление не растет, но увеличивается эффективность использования ресурсов и сокраща­ются затраты (например, посредством водосберегающих технологий), способст­вует выходу из кризисного положения [Данилов-Данильян 2008]. Однако для об­щества потребления интенсивный путь развития выглядит утопичным, поскольку он требует если не снижения, то «заморозки» уровня потребления, а потребитель­ская идеология требует его роста. Осуществление интенсивной стратегии, ка­сающейся всех аспектов давления человека на природу и выраженной в нормализации антропогенного воздействия на среду и экологизации производ­ства и потребления, будет означать если не рождение нового общества, то глу­бинную трансформацию общества потребления в то, чем оно пока не является. Без реализации этой стратегии окончательно утвердятся условия, когда нельзя бу­дет взвалить ответственность на природу за те или иные катастрофы, когда актуа­лизируется масса антропогенных катастроф, принимающих облик природных, ко­гда степень социальной незащищенности перерастет любые мыслимые пределы.

Несмотря на водоизбыточность России, не стоит воспринимать проблему во­дообеспеченности в качестве псевдопроблемы, так как она касается всего мира в целом. К тому же в России хоть и наблюдается избыток воды (в количественном смысле), ее качество оставляет желать лучшего, о чем говорит высокий уровень загрязненности рек и озер. Видимо, обеспеченность этим ценным природным ре­сурсом в свое время создала определенный стереотип, позволяющий промышлен­ным предприятиям бессистемно и совершенно неэкологично эксплуатировать воду и загрязнять земли в речных бассейнах. Хоть Россия считается насыщенной пресной водой, необходимо помнить, что в некоторых регионах планеты пресная вода становится дефицитной, а потому и дорогой. И рост ее цены может дойти до критической точки, когда вода станет весомым поводом для войн. Поэтому ре­гионам с большими запасами воды необходимо побеспокоиться об их сохранно­сти, так как, располагая обширными ресурсами и малочисленным населением, трудно удерживать эти ресурсы, которые становятся предметом заинтересованно­сти различных влиятельных акторов и объектом международных конфликтов.

Созданный на международном уровне для лоббирования интересов сильных мира сего Всемирный банк разработал политику приватизации воды, перевода ее на хозрасчет и пришел к выводу, что заботиться о водных потребностях челове­чества должны ТНК. Мировое потребление воды стремительно растет, и более миллиарда человек на планете испытывает недостаток в питьевой воде. При со­хранении текущих тенденций потребность в воде к 2025 г. будет на 56 % превы­шать доступные резервы, как отмечает С. Голубицкий. В результате вода станет ресурсом, на обретение которого страны начнут брать нескончаемые кредиты у Всемирного банка, а после попадания в ловушку кредитного закабаления долж­ники будут вынуждены выполнить условие перехода их экономики в руки все тех же ТНК и Всемирного банка. В боливийском городе Кочабамба в 2000 г. на улицу вышла львиная доля населения с на первый взгляд смешным лозунгом: «Мы хо­тим пить». Правительство с помощью полиции подавило протест. Появились све­дения, что именно американцы передали правительству слезоточивый газ для ус­мирения протестующих. Поводом для общественных беспорядков послужила це­почка «кредиты — тотальная приватизация (в том числе водных ресурсов) — пере­ход в американские руки национально необходимых предприятий — ликвидация целых отраслей — потеря природных ресурсов — повышение цен на воду и обедне­ние людей». Весь проект был осуществлен корпорацией «Бигтел» через подстав­ную фирму, которая заключила договор с правительством Боливии, предусматри­вающий выплату неустойки в размере 12 млн долларов в случае нарушения по­следним взятых на себя обязательств. Впоследствии протест перерос в боевое восстание, унесшее жизни людей. В результате корпоратократия была изгнана из страны, а заключенное между ней и правительством соглашение — расторгнуто. Однако за расторжение соглашения боливийское правительство в судебном по­рядке принудили заплатить неустойку, которая с лихвой покрывает расходы кор­поратократии и — даже при незавершении проекта — позволяет ей обогатиться [Голубицкий 2004]. Победа народа в данном случае носит локальный характер и совсем не гарантирует повторения подобных противостояний в дальнейшем в разных странах. Скорее наоборот, политически инициируемая приватизация водных ресурсов заставляет задуматься об отсутствии таких гарантий.

Почва — ресурс, столь же необходимый человеку, как воздух и вода. За свою историю человечество утратило огромное количество плодородных почв, и эта трата продолжается. А между тем почва не только является поставщиком продук­тов питания, но и выполняет множество различных функций для биосферы Зем­ли . Почва — благодатная обитель огромного разнообразия жизни планеты, и без сохранения почвы невозможно сохранить это разнообразие. Загрязнения почв радионуклидами, нефтепродуктами, ядохимикатами особенно вредны, поскольку почва в отличие от воздуха и воды не рассеивает элементы отравляющих веществ, а поглощает их. Авторы книги «Потреблятство» приводят следующий иллюстра­тивный пример. Колумбия занимает всего l % суши, в ней произрастают 18 % всех видов растений и там живет большинство разновидностей птиц. Когда в конце 80-х гг. фермеры спилили большую часть деревьев, которые создавали тень вокруг кофейных плантаций, объем получаемого кофе увеличился, но возросли эрозия почвы и смертность птиц. При уничтожении естественной среды обитания птиц и других питающихся насекомыми существ насекомые-вредители стали бурно размножаться, и плантаторы перешли на использование пестицидов. Хи­микаты попали в легкие фермерам и в питательные вещества для животных и рас­тений [Ванн и др. 2005]. Вот такая далеко идущая причинно-следственная связь. Но если мировой рынок требует кофе, а экономика Колумбии основывается на экспорте этого напитка, с экономической точки зрения целесообразно продолжать производство кофе, несмотря на серьезные экологические последствия.

В противовес эсхатологическим концепциям о нерациональном пользовании природными ресурсами выдвигается следующая теория. По мере исчерпания ре­сурсов их цена возрастает, что вызывает изменения в спросе и предложении. По­требители будут экономнее расходовать подорожавшее сырье и даже станут ис­кать ему замену. Производители же, вдохновленные ростом цены, активно зай­мутся поиском новых месторождений, а также станут по максимуму извлекать ресурсы из известных месторождений; те залежи нефти, которые было невыгодно разрабатывать при 10 долларах за баррель, обретут привлекательность при 50. Этих рыночных эффектов не учитывали авторы прямолинейных прогнозов, пред­сказывавшие исчерпание запасов через 15-20 лет и т. п. По мере роста цены ста­нут рентабельными иные источники данного сырья. По этой теории, ценовой ме­ханизм рынка убережет нас от полного исчерпания запасов природных ресурсов.

Но моментально сократить потребление сырья и найти ему замену или разве­дать новые запасы невозможно. Готовиться нужно заранее, и для того чтобы мрачные прогнозы не оправдались, они должны иметь место. Такая теория невер­на, так как сколько бы люди ни экономили на ресурсах в дальнейшем, как дорого бы те ни стоили, они все равно конечны. Значит, рынок и цена не уберегут их от исчезновения, а только отсрочат его. А даже если уберегут, ресурсы станут по карману только самым богатым и привилегированным, и огромный разрыв в до­ходах и потребительских благах возрастет еще сильнее. Во время дефицита ре­сурсов не каждый сможет себе позволить то, что позволяет сейчас. Да и потреби­тельская культура, в отличие от мрачных прогнозов, вместо экономии воспитыва­ет желание тратить и тем самым выступает мощным барьером для претворения в жизнь описанной «экономной» концепции. Вообще данная теория представляется недостаточно логичной, поскольку она видит спасение… в кризисе; мол, чем меньше ресурсов, тем они дороже, тем больше стимулов для экономии и поиска заменителей (вспоминается ленинское «чем хуже, тем лучше»). По мнению А. Никонова, апологета такой теории, активное потребление приводит к кризи­сам, в том числе к кризису исчерпания ресурсов. Зато кризисы подстегивают мышление, поиск выхода из них, то есть науку. Даже СССР, тративший много средств на науку и оборону, во многих научных областях серьезно отставал, так как не был обществом потребления: потребление способствует росту науки [Никонов 2008]. США являются обществом потребления, но сверхинтеллектуальной цивилизацией Соединенные Штаты назвать сложно, и едва ли где бы то ни было мы найдем прямую зависимость между ростом потребления и ростом науки. По­этому приведенный Никоновым тезис — не более чем софизм, неуклюжая попытка оправдать потребительство.

Соответственно актуализируются три основные проблемы, требующие реше­ния как можно скорее: 1) экологическая ситуация, связанная с колоссальным за­грязнением природной среды; 2) конечность природных ресурсов; 3) расточи­тельство, свойственное культуре потребления. Все эти проблемы взаимосвязаны, что значительно затрудняет их решение. Во-первых, необходим поиск новых производственных технологий, с помощью которых появилась бы возможность безопасно использовать энергию (вовлечение чистых источников энергии). Это послужило бы сохранению экологии не в ущерб экономике. Во-вторых, важна интенсивная разработка принципиально новых технологий, которые бы обеспе­чили не просто безопасность для окружающей среды, но и разумное использова­ние ресурсов (вовлечение возобновляемых источников энергии). Ведь экономика наиболее устойчива при минимальном расходовании невозобновляемых ресурсов и их замещении возобновляемыми. В-третьих, крайне необходимо активное воз­действие на культурные ценности для их трансформации из потребительских в экономные.

Явление вторичного использования природных ресурсов вступает в противо­речие с образом жизни, основанным на трате. Вторичное использование ресурсов прослеживается на различных уровнях: от изготовления сухарей из невыброшен­ного черствого хлеба до демонтажа воздушного лайнера с извлечением еще при­годных приборов и разрезкой корпуса для последующей переплавки. Сгрудив­шиеся в военных портах отслужившие свое атомные подводные лодки — признак серьезного изъяна в теории, практике и экономике природопользования. Исполь­зование бумажной макулатуры позволяет при производстве одной тонны бумаги и картона экономить 4,5 м³ древесины, 200 м³ воды, в 2 раза снизить затраты электроэнергии. В 2-3 раза снижается себестоимость продукции. 15-16 взрослых деревьев остаются на корню. Из 1 т отходов полиэтилена получают 860 кг новых изделий, что экономит 5 т нефти [Дежкин и др. 2008]. Утилизация — один из наи­более важных компонентов экологического поведения.

Еще в эпоху фундированного христианством европейского Средневековья господствовало мировоззрение, согласно которому человек создан по образу и подобию божьему, и это привилегированное положение позволяет ему возвы­шаться над всем остальным миром, над природой. В Новое время, когда появился культ индустриального разума, идеология антропного хозяйствования во Вселен­ной получила практическое техническое обеспечение. Противопоставляя себя природе, человек не осознавал до конца свою зависимость от нее. Однако человек стал оказывать воздействие на природу не в век потребления, не в век Нового времени и даже не во времена Средневековья. На протяжении своей истории он постепенно наращивал давление на окружающую среду. Отношения сотрудниче­ства плавно перетекали в компромисс, после чего обретали форму жесткой кон­фронтации. Природа долгое время справлялась с нарастающим антропогенным влиянием; но так не могло продолжаться бесконечно долго, что в итоге и привело к экологическому кризису. Настоящее время — эпоха перемен, когда природный отклик на человеческую деятельность ощущается наиболее болезненно.

В первобытном состоянии человек путем естественного приспособления к природе обнаруживал свое единство с ней. Затем он стал менять окружающую среду в соответствии со своими потребностями. На смену присваивающему типу хозяйства пришел производящий; вместе с тем расширялся спектр человеческих потребностей, которые выходили далеко за рамки биологических, необходимых для выживания. Относительный достаток производимых продуктов обеспечивал демографический рост на планете, а расширение потребностей было сопряжено с появлением новых ремесел и усложнением культуры и общества. Обществен­ные события отличались неотделимостью от природных; так, труд и отдых соот­носились со сменой дня и ночи, а сев и сбор урожая повторяли времена года. Время было цикличным, основанным на традиционности, обращенности в про­шлое; повторение прежних действий гарантировало достижение воспроизводства на прежнем уровне и отсутствие вредных изменений. Но впоследствии сельское хозяйство и ремесленное производство перестали в полной мере удовлетворять человеческие потребности, так как они позволяли производить ограниченный как в количественном, так и в ассортиментном отношении прибавочный продукт. Возникла необходимость в промышленной революции, с которой связаны много­образие новых технологий, фабричная организация труда, массовое производство, поточность стандартизированных товаров и переход на ископаемое топливо [Но­вожилова 2011: 13-22].

Ранее люди сами производили необходимые вещи, прилагая к этому процессу огромные усилия. Потом производство стало стандартизированным, и люди уже перестали осознавать трудности в создании вещи, а сами вещи начали восприни­мать как нечто само собой разумеющееся. Недаром часть современных потреби­телей ведет себя так, будто не понимает, что не все такие, как они, что массы лю­дей трудятся, чтобы обеспечить их возможностью потреблять. Производственно­торговая деятельность отделялась от сезонности и приближалась к линейной тем- поральности и точной хроноструктуре. Коммерция и промышленность приобрели статус основных сфер деятельности, а торговые связи между сообществами стали обычным делом. Началась эпоха глобализации, когда общества сближались по­средством постоянных контактов. Это сближение давало возможность идти в ногу со временем, приобретая новые предметы и технологии, созданные в дру­гих обществах, но и делало народы зависимыми от общей политико-экономи­ческой ситуации в мире. Сейчас наметилась тенденция проявления общей эколо­гической ситуации в мире.

На протяжении почти всего своего существования человек успешно учился вырубать и выжигать леса и засорять природную среду, но ранее он, как правило, делал это по необходимости, для удовлетворения вполне реальных потребностей, и поэтому природа, будучи готовой к давлению со стороны человека, могла стой­ко это давление переносить. Сейчас же борьба с природой происходит под лозун­гом фиктивных потребностей, в угоду принципу «потребление ради потребле­ния», своей целевой самозамкнутостью демонстрирующему и свою полную бес­смысленность.

Если в прошлые века процесс наступления человека на природу неуклонно нарастал, но еще не вызывал беспокойства, то с середины XX в. началось вполне очевидное разрушение экосистемы. Человек научился создавать соединения, не­известные природе, и вообще конституировать для себя жизнь, бесконечно дале­кую от той, которую именуют природной. В результате происходят невиданное ранее загрязнение воды, почвы и воздуха и подрыв основ существования многих видов рыб, птиц, животных и растений. Преодолевая суровость природы, человек стремительно множил свою численность и вместе с тем снижал планетарное био­разнообразие. Разум, на котором зиждется НТП, решает одни задачи, выгодные определенному субъекту, носящие сиюминутное значение и тем самым создаю­щие огромные проблемы другим субъектам, а возможно, и самому инициатору решения этих задач в долгосрочной перспективе. Он не задумывается о том, что добавление нитратов в агропосадки ради уничтожения мешающих их росту мик­робов приведет к попаданию нитратов в грунтовые воды, а это повлечет за собой необходимость выделения значительных средств на строительство и более интен­сивное использование водоочистительных сооружений. НТП решил многие про­блемы, но и конституировал массу новых — еще более глобальных, чем прежние. Именно в ХХ в. ярмарка тщеславия достигла апогея. Хотя это время и было отме­чено огромным количеством научных открытий, данный скачок обошелся очень дорого как человечеству, так и «земле обетованной». «Разумное» и требующее минимум издержек решение сиюминутных проблем привело к появлению еще более значимых проблем: площадь создаваемых человеком пустынь растет, озо­новый слой истончается, много видов животных, птиц и растений исчезло.

Культура потребления требует увеличения производства, для чего необходи­мо огромное количество сырья, добыча и переработка которого зачастую энерго­затратны и разрушительны. Истощение ресурсов, с одной стороны, и нарастание объема отходной массы — с другой, вытесняют естественное обновление природы. Без примата экологии и этики над экономикой человечество идет к катастрофе все более убыстряющимся шагом. К сожалению, идеология потребления вместо таких концептов, как экономия, солидарность, ограничение и аскетизм, возвели­чивает противоположный концепт — максималистскую и безответственную трату. Планета Земля из родного дома превратилась в товар. Вещизм поработил челове­ка, когда человек поработил вещество. «Громкие голоса экологов о бесперспек­тивности столь увлекательного мирового соперничества за количество и качество потребления тонут в потребительски ориентированном водовороте перемалыва­ния природы, человеческих сил и территорий. Рутинная повседневность жизни, перемежающаяся катаклизмами, войнами, революциями, поглощает все призывы об осторожности в обращении с огнем безраздельно растущего перепотребления на полюсе изобилия (на Западе, да и на развитом Востоке), и тлеющим костром недопотребления на полюсе бедности и выживания (на Юге)» [Козловский 2011: 55-65].

Освободившись от природы, человечество ввергло себя в зависимость от соз­даваемых им же артефактов. Так, в современном мегаполисе не осталось природ­ного и естественного. Прогресс НТР следует рассматривать не как прогресс чело­вечества, а как преодоление своей биосоциальной сущности, самих себя, которое не ведет ни к какой человеко- и миросохраняющей цели. «Необходимо по- новому, строже, чем когда-либо, поставить вопрос об этическом контексте любо­го знания и любого типа действия, так как Homo faber — человек деятельный — не должен подавлять Homo sapiens — человека разумного. В противовес этике ан-тропоцентрического гуманизма, осуществившей яростную денатурализацию че­ловека, его максимальное отдаление от nature, необходимо отстоять собственное этическое право природы, переформулировав кантовский категорический импе­ратив посредством включения в него коренной задачи выживания человека и природы: “Поступай так, чтобы последствия твоего действия отвечали задаче не­прерывности подлинно человеческой жизни на Земле”» [Фролова 2008: 1050— 1051].

Сегодня предсказание о глобальном потеплении стало как недоказанным, так и распространенным убеждением, вызывающим чуть ли не панику в некоторых странах. Оно стало слишком удобным… Скорее всего, оно было сформировано для того, чтобы, видя в качестве причины якобы надвигающейся катастрофы че­ловеческий фактор, затормозить процесс промышленного производства, а вместе с тем и развития некоторых стран. Экологические проблемы действительно в по­следнее время становятся все более актуальными, и в своей совокупности они ведут планету к катастрофе, которая, правда, вряд ли примет форму глобального потепления. Однако мировые СМИ предвещают невероятно масштабное повы­шение температуры вследствие выбросов углекислого газа и связывают это по­вышение с грядущим потопом. На этой почве было создано Киотское соглашение, обязывающее как развитые, так и развивающиеся страны сократить выбросы пар­никовых газов. И эта пропаганда преследует не только цель экологизации, но и цель снижения роста развивающихся стран, удушение их промышленности, а значит, экономической и энергетической независимости. Неудивительно, что сильные мира сего также потребовали от других стран не использовать необхо­димое для производства холодильников вещество под названием «фреон», кото­рое якобы угрожает озоновому слою планеты; то есть они делегитимировали про­изводство другими странами крайне важного оборудования — холодильного. По­мимо этого они, вооружившись риторикой о небезопасности для человечества атомной энергетики и ссылаясь на Чернобыльскую катастрофу, стали призывать к отказу от атомной энергетики, которая является важной частью суверенитета стран.

Причем Киотский протокол не учитывает климатическую разницу стран- подписантов; так, в России только на отопление уходит много энергии, поэтому при следовании данному протоколу придется распрощаться и с промышленно­стью, и с теплом. Так, может, если сомнительный прогноз о потеплении как след­ствии выброса СО2 реализуется, он будет России выгоден, хотя, конечно, на со­стоянии атмосферы отразится выброс вредных веществ? Меньше придется тра­тить энергоресурсов на обогрев, и, соответственно, в стоимость производимых в нашей стране товаров уже не будет входить стоимость затраченного на сопутст­вующий обогрев топлива. А таяние льдов ныне бесполезного для судоходства Северного Ледовитого океана обеспечит постоянную доступность Северного морского пути. В таком случае реализация Киотского протокола еще более само­убийственна, так как она лишит нас не только львиной доли промышленности, но и серьезных экономических потенций, связанных с экономией на потреблении ресурсов, и вытекающего отсюда повышения уровня жизни россиян.

Интересно то, что США не стали присоединяться к данному документу, хотя доля их выбросов в атмосферу, согласно одним источникам, составляет 1/7 от общего количества выбросов [Николаевский 2010: 111-117], а согласно другим — 25 % [Ванн и др. 2005]. Кроме того, США потребляют за счет порабощенного ими третьего мира огромное количество ресурсов, гораздо большее, чем кто-либо дру­гой. Преобладание империалистических американских мотивов, а также свойст­венных их корпорациям интересов «экономической целесообразности» идут рука об руку с искажением экологических приоритетов. Антиэкологические практики для мирового лидера выгодны, так как корпорации заинтересованы в экономии на издержках, которые несут природоохранные меры. Они лоббируют понижение экологических стандартов по отношению к себе со стороны национальных прави­тельств, но поддержание их на высоком уровне по отношению к национальным компаниям. Соблюдение экологических требований приведет к огромным поте­рям в бизнесе, чего ТНК и покровительствующие им Соединенные Штаты позво­лить себе не могут, но пытаются навязать другим. Возникает дилемма мирового масштаба: богатые страны не желают поступиться своим потребительским обра­зом жизни, а бедным просто необходим экономический рост, поддерживаемый за счет увеличения промышленного производства, уровень которого (и объем вы­бросов) не идет ни в какое сравнение с уровнем (и объемом выбросов) развитых стран. Мировой гегемон, ответственный за огромную долю загрязнения, абсо­лютно непропорциональную численности его населения, пытается возложить бре­мя ответственности за климатические изменения и решения этих проблем на тех, чей вклад в загрязнение природной среды намного ниже. Если бы все страны ми­ра резко повысили уровень потребления до той отметки, которая свойственна США, планетарная катастрофа произошла бы внезапно. США вообще не прием­лют никаких международных ограничений для себя, но воздействовать на весь мир пытаются изо всех сил. Американцы наверняка понимают, что если все будут поступать таким образом, человечество исчезнет, но наделяют себя исключитель­ной привилегией, думая, что все так не поступят, а потому и бояться здесь особо нечего; «мы будем зарабатывать, а они нас спасут». Это доказывает не только на­глость американской внешней политики, но и факт реагирования рыночной эко­номики непосредственно на краткосрочные перспективы, а не на долгосрочные интересы. Здесь заключается еще одно отличие капитализма от социализма; пре­обладание человека экономического над человеком разумным. Далеко не каждое действие человека основывается на разуме, так же как и далеко не вся деятель­ность человечества укладывается в рамки разума, поэтому стоит поставить под сомнение убежденность в том, что человечество живет именно в ноосферном про­странстве.

К сказанному стоит добавить, что обязательства развитых стран ежегодно от­числять 0,7 % своего ВВП на охрану окружающей среды и помощь слаборазви­тым странам, соответствующие решению Конференции ООН по окружающей среде 1992 г. в Рио-де-Жанейро, не выполняются [Барлыбаев 2008]. Те, кто благо­денствуют (не только правительства развитых государств, но и многие погрязшие в коррупции политические элиты развивающихся стран), понимают необходи­мость изменения экологической ситуации — прежде всего не для будущего чело­вечества, а для своего будущего. Но они желают возложить обязанность реализа­ции этих изменений на чужие плечи, предпочитая оставаться в стороне.

Крайне ошибочно оправдывающее недостаток российского производства представление, будто Россия призвана вечно выкачивать нефть и газ, а другие страны призваны их покупать. Добыча нефти не простирается в вечность, так как отсутствует достаточная компенсация вновь открываемыми месторождениями уже использованных, и эту истину поймут наши обнищавшие потомки. Вообще в медиасреде имеются разные оценки объема залежей природных ископаемых в России. В официальных СМИ фигурируют крайне оптимистичные оценки, ко­торые объясняются тем, что СМИ принадлежат правительству и экспортерам ре­сурсов (что в принципе одно и то же); не будут же они, основывая экономику на сырье, говорить о недостатке этого сырья и тем самым возбуждать народное воз­мущение по отношению к самим себе. Но если мы прислушаемся к мнению А. П. Паршева [2005], то выводы относительно объема залежей будут не очень оптимистичными. Точные данные по их объему отсутствуют. И даже если бы он соответствовал самым оптимистичным прогнозам, нельзя выстраивать экономику на сырье (когда-нибудь оно все равно закончится) и, несмотря на крайне тяжелые для производства климатические условия в России, необходимо переориентиро­вать экономику с сырьевого вектора на производительный.

Для поддержки отраслевой экономики необходимо модернизировать, а также инвестировать производство. Это требует серьезных финансовых и временных вливаний, причем нет гарантий, что получится создать качественный и конкурен­тоспособный продукт, который «с руками оторвут». А нефть «отрывают», и рабо­тать для ее продажи особо не требуется; сырьевая экономика, в отличие от отрас­левой, дает возможность обогащаться здесь и сейчас. Она отдает большее пред­почтение спекуляции, а не производству. Соответственно она выглядит более за­манчивой. Но ее выбор идет рука об руку с лицемерным принципом «после нас хоть потоп». Даже при выборе между постройкой промышленного предприятия или торгово-развлекательного комплекса чиновники предпочитают выбирать вто­рое, поскольку развлекательный комплекс даст прибыль немедленно, а промыш­ленный объект — спустя значительное время; такой выбор вполне укладывается в рамки узкой и беспечной потребительской стратегемы «здесь и сейчас». Он реа­лизует экономическую пользу для частных лиц, но не страны.

Маловероятно, но возможно, что в связи с нахождением экологически чисто­го заменителя нефть утратит свою нынешнюю ценность, упадет в цене и… окон­чательно погаснет звезда пленительного счастья российской экономики, если по­следняя к тому времени не перейдет с сырьевого на производительный вектор. С ростом конкуренции в области добычи нефти и газа или с появлением их заме­нителей российские (и арабские) газонефтяные ресурсы мало кому понадобятся и уже мало кто захочет быть зависимым от РФ. Призывы к полному отказу от нефти утопичны, так как она является не только источником для работы транс­порта, но также сырьем для производства асфальта и пластмассы, а часть электро­энергии производится из нефтепродуктов. Однако менее утопичен прогноз о па­дении ценности нефти, что сильно повлияет на российскую экономику. В случае перехода мирового сообщества на более экологически чистое топливо природа вздохнет с облегчением, но российская экономика испытает серьезный удар из-за ее спекулятивности и ориентированности на краткосрочную выгоду. В случае же падения цен на нефть (выгодного нашим геополитическим конкурентам), даже без перехода человечества на альтернативные энергетические источники, россий­ская экономика также потерпит крах. Именно этот сценарий наиболее вероятен в стране, где большее внимание удается спекуляциям, где призывы о модернизации раздаются разве что только в новостях и успешно компенсируются откатами, рейдерством и взяточничеством.

Упасть в цене «черное золото» может в том числе и под влиянием наших весьма сильных геополитических конкурентов, которые не заинтересованы в про­даже Россией нефти по высоким ценам. А заменитель искать надо, поскольку вы­званный антропогенным фактором экологический кризис все более привлекает к себе внимание. Возникает щекотливая ситуация, основанная на дилемме: или эко­логически чистая бедность, связанная с недобычей и неиспользованием природ­ных ресурсов, или экологически вредное богатство. Поэтому полезным было бы политическое влияние на состояние экономики и экологии. К первому относятся отход от сырьевой ориентации и действительная модернизация. Ко второму сле­дует отнести поиск «экологической чистоты» в секторах добычи и производства, (возможно) введение налога на эмиссию СО₂, влияние на корпорации, чтобы они инвестировали средства в новые экологически чистые технологии. Список, ко­нечно, можно продолжить. При реализации этих стратегий, относящихся как к экономической, так и к экологической сферам, представляется возможным пре­одолеть противоречие между экологией и экономикой. При рекламируемом во всем мире либеральном режиме невмешательства государства в экономику это сделать будет сложно. Однако сегодня самое время говорить о необходимости нахождения принципиального заменителя, альтернативы вредному производству. И не просто о необходимости его нахождения, но и внедрения. Хоть сейчас и пи­шут об огромных месторождениях гелия-3 на Луне, 1 тонна которого дает столько же энергии, сколько 14 млн тонн нефти [Привалов 2009], пока неизвестно, чем закончится его добыча (если она и будет начата). Активный поиск новых ресур­сов важен, но сам по себе, без совмещения с культурным переходом на непотре­бительские идеалы, он малополезен.

Сегодня участились разговоры о переходе автомобилей на «гибкое» топливо, которое будет приносить меньший вред атмосфере. Также говорят об усовершен­ствовании автомобилестроения таким образом, что автомобили, по-прежнему ра­ботая на бензине, будут более экономно расходовать данное топливо. Но переход на принципиально новое топливо повлечет за собой тотальную реконструкцию мировой инфраструктуры, а это потребует очень много времени. Да и вряд ли американский политический и экономический истеблишмент всерьез планирует переходить на новые энергоресурсы, и уж тем более он не заинтересован в том, чтобы на эти ресурсы переходили другие страны, конкуренты. Ведь не для того американцы вели затратные войны, влекущие долгожданный захват нефтяных месторождений, чтобы потом просто взять и перейти на альтернативные источни­ки энергии. Этот переход обесценит львиную долю политических инициатив США, а также приведет к банкротству ТНК, специализирующихся на, скажем так, традиционной энергетике.

Потребление является причиной и условием кризиса личности, общества и природы. Когда в обществе нарастает удельный вес апологетов меркантильного потребления, социум заражается этой идеологией, что в конечном счете приводит не только к самодеградации, но и к хищническому отношению к природным бо­гатствам. Большая доля ответственности за ухудшение экологии должна возла­гаться в том числе на государство, задача которого — стимулирование инвестиций в новые ресурсосберегающие и экологически чистые (биосферосовместимые) технологии. Эти технологии способны не только снизить оказываемое на природ­ную среду давление, но и посредством инновационного потенциала, обеспечи­вающего ресурсоемкость, а потому и низкую себестоимость продукции без поте­ри качества, увеличить конкурентоспособность отечественного товара. Речь идет прежде всего об инновационных проектах, связанных с использованием энергии солнца, ветра, приливов. Без грамотной государственной политики и вне взаимо­действия с другими странами экологическую проблему решить невозможно. «Ес­ли раньше человечество испытывало локальные и региональные экологические кризисы, которые могли привести к гибели какой-либо цивилизации, но не пре­пятствовали дальнейшему прогрессу человеческого рода в целом, то теперешняя экологическая ситуация чревата глобальным экологическим коллапсом, посколь­ку современный человек разрушает механизмы целостного функционирования биосферы в планетарном масштабе» [Горелов 2009]. В борьбе с масштабным эко­логическим кризисом частногосударственных средств явно недостаточно. Эколо­гия стала общенациональной проблемой, и соответственно реализация экологиче­ских проектов требует совместных действий правительств всех стран. Защита ок­ружающей среды должна стать элементом политики любого государства. Так как каждая страна интегрирована в единую глобальную систему, забота о природе призвана быть одним из основных аспектов международного сотрудничества.

На некоторых научных конгрессах все чаще слышатся осознанные призывы к созданию мирового правительства, которое сможет совладать с возникшей эко­логической ситуацией. Однако эти легитимирующие идею формирования миро­вого правительства призывы нужны тем, кто стремится к мировому господству. Следует знать, что целенаправленная поддержка данной идеи ни к чему хороше­му не приведет. В целях ее легитимации часто спекулируют на невозможности самостоятельного (национального) решения как экологических проблем, так и проблем, связанных с так называемым мировым терроризмом.

Проблема состояния окружающей среды не является сугубо политической, а потому не поддается решению одними лишь политическими средствами. Не стоит также забывать о том, что смягчение экологической опасности связано с соответствующими сдвигами в мировоззрении и образе жизни. Конституировать мировоззренческий переход от потребительских ценностей к ценностям умерен­ности, самоограничения и коллективизма у жителей развитых стран очень слож­но. Они настолько глубоко интегрировались в жизнь представителей “welfare state” (или просто обществ, не являющихся благоденствующими, но пронизанных этой идеологией, как Россия), стали самой сутью человеческого существования, что подвергнуть их резкой трансформации не представляется возможным. Поэто­му жители развивающихся и откровенно бедных стран, не привыкшие к роскоши, скорее всего, более лояльно относятся к факту каких-то материальных потерь, которые пойдут на общее дело. Но этот тезис не означает бесполезности и тщет­ности культурных сдвигов в среде потребительских обществ; несмотря на труд­ность их осуществления, а также и благодаря этой трудности, необходимо сде­лать все возможное, чтобы потребительская идеология стала днем вчерашним в деле решения проблем сегодняшних и завтрашних, ибо сдержанность есть мо­рально-психологический фундамент планетарной выживаемости человечества. «По образному выражению Д. Белла, мы доросли до нового словаря, ключевым понятием в котором будет предел (limit): роста, расхищения окружающей среды, вмешательства в живую природу, вооружения и т. д.» [Гринин 2008].

Не имея достаточного объема знаний о состоянии окружающей среды, чело­век не может переориентировать свой образ жизни в сторону инвайронментализ­ма. Поэтому необходима качественная информатизация общества о проблемах экологии и особой актуальности этого вопроса на сегодняшний день. Информи­рованность в результате должна не просто расширять знаниевую базу, а обога­щать «практическое мировоззрение» и приводить к осознанию значимости роли даже одного человека в деле сохранения природы. Только при достаточной ин­формированности вкупе с отказом от нарциссично-обывательской потребитель­ской парадигмы система знаний способна перерасти в систему убеждений, кото­рые, в свою очередь, сформируют соответствующий образ жизни. Приведем две цитаты. «Если не осознавать ценности самого “инвайронменталистского” образа жизни, ценности сохранения природы для каждого человека и общества в целом, то переход к экологически ориентированному образу жизни навсегда может ос­таться в сфере мечтаний и желаний, а не реальности» [Титаренко 2011: 35]. «…Экономическое сознание как сознание ответственное исходит из понимания факта ограниченности ресурсов и необходимости их наиболее рационального по­требления. Но от экономического сознания до ответственности поведения субъ­ектов хозяйственной практики дистанция огромного размера. Соблазны и иску­шения, страсти и эмоции постоянно заставляют человека отклоняться от первона­чально установленного мотива поведения. Тем самым мотив не становится импе­ративом, побуждение — нормой, установка — правилом, мысль — убеждением» [Матвеева 2011: 20].

Некоторые ученые, посвятившие свои труды проблематике потребительства и его влияния на экологию, настолько увлекаются критикой покупательского по­ведения человека, что молчаливо предлагают ни много ни мало вообще перестать покупать. Это предложение носит молчаливый характер потому, что его прямая вербализация выглядит крайне абсурдной. Однако впавшие в безудержную кри­тику современной цивилизации экологи в своих умопостроениях приходят имен­но к такому выводу, который носится в воздухе, но не высказывается. Звучит он примерно так: «Хочешь сохранить природную среду — перестань покупать». Ак­центируя внимание на большой совокупности природных ресурсов, необходимых для создания телевизора, компьютера, кофемолки и прочих изобретений техно­сферы, они намекают на отсутствие необходимости пользоваться этими изобре­тениями, а значит, их покупать и, соответственно, производить. Вряд ли эти авто­ры сами живут в пещерах, носят набедренные повязки и принципиально отказы­ваются от использования в своей жизни данных технических гаджетов. Поэтому такой выходящий за рамки приличия морализм, пропитанный ханжеством и ли­цемерием, неуместен. Впадая в него, исследователь забывает различие между по­требительством и просто покупательским поведением. Второе ориентировано на необходимость для жизни, обеспечение минимального комфорта и не имеет связи с модным расточительством, подчеркивающим статусность. Производство всех используемых человечеством гаджетов, да и само применение в повседневности некоторых из них, оказывает негативное воздействие на окружающую среду, по­следствия которого распространяются по всей экосистеме планеты. Однако вы­нужденное воздействие является не потребительской тенденцией, а всего лишь средством существования. Реализовывать покупательское поведение необходи­мо каждому человеку, но оно должно быть рациональным, основанным на осоз­нании действительной нужности тех или иных предметов и не должно перерас­тать в оголтелое потребительское поведение.

Жители стран, отличающихся высоким производством потребительских гад­жетов, гордо заявляют, что у них наблюдается рост ВВП, улучшается экономика и т. д.; мол, потребление, постоянно стимулируемое у людей желание покупать вкупе с огромным массивом производимых товаров дают экономике возможность развиваться. Соответственно бесконечная и бессмысленная стратегия покупок не нужного, а рекламируемого, сопряженная с высокой покупательной способно­стью, заставляет экономику двигаться вперед. Но не является ли это движение, основанное на увеличении объемов производства и количества потребностей, таким же бессмысленным? Экономический рост трудно назвать самой главной ценностью, ради которой следует использовать любые средства. В эпоху, когда благодаря перепроизводству потребительская культура стала доминирующей культурной тенденцией, когда возросла актуальность экологического кризиса, связанного с превзошедшими порог собственной избыточности производством (перепроизводством) и потреблением, едва ли стоит закрывать глаза на явные не­гативные факторы (нравственно-экологические) и акцентировать внимание на позитивных (экономических). Все-таки экономика, нравственность и экология развиваются за счет друг друга, а не параллельно. Поэтому при наблюдении пози­тивных подвижек в одной сфере вовсе не обязательно возникнут такие же пози­тивные изменения в другой. Изобилие достигается дорогой ценой, и цель не оп­равдывает средства. ВВП растет за счет создания не только нужных товаров, но и фиктивных, за счет растущих свалок вследствие моды на смену товаров, за счет вырубки лесов, выкачивания нефти, ухудшения почвы и прочих экологиче­ски вредных антропогенных факторов. Поэтому растущий ВВП — не показатель здоровья нации. Экономический рост, устремленный в бесконечность, для плане­ты враждебен. К тому же он удовлетворяет те потребности, которые сам создает, и процесс удовлетворения не успевает за процессом создания. Поэтому он не де­лает людей более счастливыми.

Совокупный результат всей человеческой деятельности не способствует по­вышению жизнепригодных свойств среды. Если так будет происходить далее, человек закрепит за собой статус не только убийцы биосферы, но и самоубийцы, поскольку он является частью этой биосферы, а не демиургом, способным подчи­нить себе природу. Безудержное экономическое соперничество стран, сопряжен­ное с растратой ресурсов и подстегивающее такое же безудержное потребление сейчас, обязательно приведет к необходимости расплачиваться потом. И эта рас­плата, возложенная на плечи будущего поколения, окажется крайне серьезной. Явно наши потомки не ответят нам благодарностью за те проблемы, которые мы создали и взвалили на них. Ставя под угрозу жизнь потомков, человек реализует негативно-опережающее действие (сначала делает, а потом осознает последст­вия), чем подавляет не только природный инстинкт самосохранения, но и всякое чувство ответственности перед будущими поколениями. Принцип «Не навреди!» по отношению к окружающей среде безвозвратно устарел и должен смениться принципом «Спаси любой ценой!». Наличие планетарных экологических проблем, общих для всех стран, порождает нацеленность на их совместное решение и придает международно-политической системе конструктивный стержень для эколо­гической деятельности. Необходимо создание не планетарной культуры, о кото­рой много говорят и которая на практике сводится всего лишь к приведению многих культур к общему знаменателю, а планетарной экологической этики как некоей общекультурной универсалии, построенной на глубоком сходстве экологи­ческих ценностных ориентаций и стимулирующей соответствующее общесоци­альное поведение. Она должна привести к регулированию отношений по защите экологии человеком от самого себя. Пусть экологическая этика будет представ­лять собой единство в культурно-национальном многообразии. Именно на ней как наднациональной системе регламентации должно основываться междуна­родное экологическое право — работающее, а не номинально созданное. И рабо­тающее явно не в одностороннем порядке, как происходит со многими соглаше­ниями и конвенциями, а являющееся действующим результатом консолидирован­ной воли мирового сообщества.

Конечно, в политическом, идеологическом, экономическом и экологическом плане каждая страна сейчас, не отходя от принципа «с волками жить — по-волчьи выть», чтобы сохранить целостность и не попасть под внешний диктат, должна выстраивать стратегию национально ориентированного эгоизма. Именно нацио­нально, а не индивидуально ориентированного, как это делают некоторые дикта­торы, забывающие про интересы народа и сохраняющие целостность страны не для народного процветания, а сугубо для личного благополучия. Однако этот путь хоть и имеет массу плюсов по сравнению с путем конформного следования директивам США, которые стремятся навязать выгодный для себя режим другим странам, все-таки соответствует стратегии занимания лучшего места в аду, где все обратились против всех. В идеальном смысле ад должен смениться чем-то большим, миром, где не перекладывается по-детски ответственность с одних на других, когда одни говорят, что, мол, пусть сначала мои соседи снизят вредное производство, а потом уже этим займусь и я. В этом и заключается экологическая этика будущего. Экологическая безопасность не призвана обеспечиваться для какой-то одной страны и одного народа. Бессмысленно выстраивать эту безопас­ность в контексте национального эгоизма, так как она может быть лишь равной для всех акторов планетарной системы.

Литература

Барлыбаев Х. А. Глобализация: вопросы теории и практики [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2008. № 2. С. 12-20. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129849/

Бек У. Что такое глобализация? / пер. с нем. А. Григорьева, В. Седельника; общ. ред. и послесл. А. Филиппова. М. : Прогресс-Традиция, 2001.

Ванн Д., Нэйлор Т., Де Грааф Д. Потреблятство. Болезнь, угрожающая миру. Ека­теринбург : Ультра. Культура, 2005.

Голубицкий С. Как зовут вашего бога? Великие аферы ХХ века. М. : Бестселлер, 2004. Т. 1.

Горелов А. А. Глобализация как объективная тенденция мирового развития [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2009. № 1. С. 79-90. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129906/

Гринин Л. Е. Глобализация и процессы трансформации национального суверени­тета [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2008. № 1. С. 86-97. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129828/

Данилов-Данильян В. И. Глобальная проблема дефицита пресной воды [Элек­тронный ресурс] : Век глобализации. 2008. № 1. С. 45-56. URL: http://www.socionauki.rU/journal/articles/129824/

Дёжкин В. В., Снакин В. В., Попова Л. В. Восстановительное природопользова­ние — основа устойчивого развития [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2008. № 2. С. 95-113. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129867/

Добровольский Г. В. Деградация почв — угроза глобального экологического кри­зиса [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2008. № 2. С. 54-65. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129855/

Козловский В. В. Общество потребления и цивилизационный порядок современ­ности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. XIV 5(58). С. 55-65.

Матвеева А. И. Духовная природа личной ответственности: социально­онтологический и антропологический аспекты // Вопросы культурологии 2011. № 12. С. 17-21.

Николаевский Д. А. Демография и ресурсы: факторы цивилизационных пере­мен // Социс. 2010. № 3. С. 111-117.

Никонов А. Верхом на бомбе. Судьба планеты Земля и ее обитателей. СПб. : Пи­тер; НЦ ЭНАС, 2008.

Новожилова Е. О. Социоэкологическая антропология // Социс. 2011. № 3. С. 13-22.

Паршев А. П. Почему Россия не Америка? Книга для тех, кто остается здесь. М. : Крымский мост-9Д, 2005.

Привалов Н. Г. О возможной катастрофе 2030-2050 гг. [Электронный ресурс] : Век глобализации. 2009. № 1. URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/129898/

Титаренко Л. Г. Экологический образ жизни минчан // Социс. 2011. № 3. С. 32-37.

Фролова И. В. Современный человек и экология: на пути к новой этике // Вестник Башкирского университета. 2008. Т. 13. № 4. С. 1050-1052.

Beck U. From Industrual Society to the Risk Society // Theory, Culture and Society. 1992. February. Vol. 9. No. 1. P. 97-123.

Ильин А.Н. Влияние культуры потребления на экологию // Век глобализации №2, 2013. С. 113-130.