Корпорация власти: критический анализ

Цель этой работы — критический анализ деятельности современной партии власти — «Единой России». В тексте рассматриваются различные аспекты политической деятельности данной партии, и власть имущие обвиняются во многих антинародных деяниях, которые в совокупности характеризуют партию как тоталитарную организацию: принуждение электората, его конформизация, нарушение конституционных прав, ложь и мифологизация, фальсификация выборов, жесткий контроль СМИ, нетерпимость к инакомыслию и уничтожение оппозиции. Основная идея настоящего эссе заключается в том, что «Единая Россия» — не партия, а корпорация, которая выражает не интересы какой-либо прослойки общества, а сугубо свои, узкокорпоративные интересы. Автор приводит достаточно серьезную доказательную базу, которая состоит как из многочисленных литературных источников, так и из личного опыта наблюдения за явлениями, происходящими на политической арене современной России.

Ключевые слова: политика, «Единая Россия», корпорация, тоталитарная организация, фальсификация.

Введение

Трудно писать на злободневные темы. Трудно писать о том, что запрещено, о том, о чем говорить в официальной прессе нельзя, о том, что касается нас всех в целом (граждан РФ) и каждого в отдельности. Иногда возникает вопрос: «Какая же идеологическая пустота, слепота и немота заставляет нас пропускать мимо себя самый главный предмет нашего существования — систему, определяющую границы дозволенного и запрещенного?» В этой статье пойдет речь о политике. И не просто о политике в ее абстрактном смысле, а о политике современной России, игнорируя которую, мы игнорируем наше настоящее и будущее. Ведь вопрос о том, как и кто нами управляет, — есть немаловажный аспект бытия страны и каждого индивида, проходя мимо которого, мы расписываемся не только в своем равнодушии, но также в лицемерии и меркантилизме, которые — в свою очередь — ударяют по нам с большой силой. Просто зачастую этот удар ощущается довольно поздно…

В этой статье разговор пойдет о методах работы конкретной политической партии, о деятельности антинародной и антиобщественной организации, имя которой — «Единая Россия». То, какой линии она придерживается, говорит само за себя. Их даже партией-то трудно назвать. Партия — это некая консолидация людей, объединенных одной идеологией и выражающих права какой-то конкретной категории населения. Какая же идеология у «Единой России»? Ее нет. Единственное, что можно назвать их идеологией, — это стремление быть у власти, находиться рядом с кормушкой. И чьи права она выражает? Только свои. То есть она замкнута на себя. Поэтому наиболее приемлемый для нее эпитет — не партия, а корпорация. Само название «единая», возможно, специально придумано для создания иллюзорной видимости наличия идеологии, объединяющей всех под свое крыло, некоего объединения. Благодаря звучанию такого названия у обывателя создается мнение о наличии строгой идеологии, квазирепрезентация ее присутствия.

Государственная воля — «это стремление системы государственного управления, реализуемое через государственные институты, к осуществлению целей, обеспечивающих развитие государства» [1]. Наверное, это определение может быть применимо к любому государственному аппарату, но относительно тоталитарных политических объединений, в том числе и «Единой России», оно будет применимым в наибольшей степени. Единороссы стремятся через государственные институты обеспечить именно свое развитие, а совсем не развитие общества. А государственными институтами в данном случае являются все государственные учреждения (школы, больницы, реабилитационные центры и даже вузы), работников которых принуждают к вступлению в партию, и это принуждение, несомненно, выступает средством обеспечения развития государства и только государства. Воля народа, людские интересы и потребности стали неважными. Хотя они и раньше-то не особо учитывались. Многие говорят, что ситуация в сравнении с тоталитарным сталинизмом в корне изменилась, что современность характеризуется намного большей свободой и либерализмом. Но так ли это? Разве в тюрьмы не попадают безвинные люди путем фабрикации дел, которые трещат по швам? Разве (укорененные в Конституции) права и свободы не нарушаются? Можно ли открыто заявить о своем несогласии с общепринятой догмой? Собственно, наша статья посвящена именно тоталитарной ситуации сегодняшнего дня, современной России, которую захлестнула политика наглого террора и насилия над человеком и над его сознанием. 

1. Произвол современности: принуждение, мифотворчество, конформизация

Взглянув трезвыми глазами на настоящую ситуацию в политике, разве мы не увидим произвола, учиненного властвующей верхушкой, которая не жалея средств рвется к еще большему господству? Совсем нетрудно заметить, какими методами руководствуются единороссные деятели — методами, попирающими всякую законность, нравственность и демократичность. Интересно, насколько наглым и циничным нужно быть, чтобы обещать людям закон и справедливость, свободу слова, повышение зарплат и т. д., и при этом идти к своей цели абсолютно противоположными по отношению к своим обещаниям путями. Действительно ли демократия выступает их целью? Конечно же нет. Как указывает А. А. Гусейнов, проблема противоречивости целей и средств имеет два аспекта: 1) для осуществления нравственных целей применяются безнравственные средства, 2) разделение общественности на два класса, один из которых является целью, а второй — средством [2]. В нынешней ситуации «Единая Россия» проявляет еще больший цинизм, чем субъекты реализации вышеназванных вариантов поведения, — она не стыдится пользоваться ими обоими. Она преследует безнравственные цели (только прикрываясь моралью и законностью), используя для этого такие же безнравственные средства, и в качестве инструмента использует сам народ — народ голосующий, народ вступающий в корпорацию (чаще всего по принуждению), — а целью выступают они сами, эти политиканы, а точнее, их благосостояние. И выходит, что благо одних людей достигается за счет жертв других.

 Стоит обратить внимание на единоросскую методологию, ту совокупность грязных приемов и методов, которыми пользуются эти бюрократы-тоталитаристы. Если раньше во время выборов соблюдалась хоть какая-то политкорректность, то теперь, судя по всему, она стала ненужной. Просто корпорация, обнаглев до недопустимого предела, поставила под сомнение необходимость обращения к этическим принципам, призывающим проявлять хотя бы минимальное уважение как к электорату, так и к другим политическим движениям и партиям. Причем они требуют политкорректности по отношению к самим себе — не дай бог на каком-нибудь митинге сказать что-то плохо о них, — но забывают о ней, когда начинают говорить о других партиях.

Незадолго перед выборами 2007 года к сотрудникам учреждения, в котором работал автор данного текста, единороссы выдвинули следующее требование: «все вы должны и обязаны отдать голос именно за нашего кандидата. Также вам необходимо в срочном порядке вступить в нашу партию». На вопрос «с какой стати мы обязаны это делать?» незамедлительно последовал ответ: «поскольку вы работаете на государство, вы должны подчиняться ему во всем и выражать положительное отношение к его политике». По сути дела, подтекст следующий: государство — это мы! На вопрос «что случится, если я все-таки за вас не проголосую?» эти политиканы ответили кратко, просто и понятно «тогда вы будете уволены». Это явно нарушает конституционный пункт, в котором читаем: «Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем» (ст. 30) [3].

После описанного случая я заявил нашему руководителю о том, что никуда вступать не буду даже под угрозой увольнения. И никто не уволил. Получается, запугивали. Однако сотрудников более высоких по уровню организаций не запугивали, а ставили перед реальным фактом. Один мой знакомый, работающий в администрации города Омска, вступил в «Единую Россию», потому что в случае неповиновения действительно был бы уволен. И это так. Значит, единороссы сосредоточили свое внимание сразу на организациях максимально высокого уровня. И правильно, зачем мелочиться. Низы можно просто припугнуть, а с верхами надо работать намного более серьезно.

Самое интересное заключатся в том, что в нашем учреждении все вступили в корпорацию, кроме двух-трех человек. Вот статистика — двое-трое против тридцати. Действительно, как могут в подобной ситуации поступить люди, работающие в каком-то социально-реабилитационном центре? Да, большинство людей с высшим образованием, но оно, к сожалению, совсем не подчеркивает высоту уровня их интеллекта. А вот с интеллектуалами тут посложнее. Даже не обладая прямыми доказательствами, я все равно уверен в том, что людей действительно интеллектуальных профессий значительно труднее привлечь в ряды подобного объединения. В качестве примера приведу преподавательский состав в университете, в котором я в настоящее время работаю. Если в других государственных учреждениях большинство сотрудников поверило в единоросские мифы, то в университетских кругах такого доверия не замечается; скорее наоборот, ученый состав, интеллект которого не позволяет «купиться» на дешевую пропаганду, вполне объективно понимает истинную ситуацию. Так что политикам будет труднее заставить ученых поверить в чистоту своих помыслов и в стремление к реализации своих партийных программ.

Раньше мне казалось, что единороссы не дотянутся до вузов — побоятся встретиться с достойным противником. Действительно, они начали-то с представителей менее умственно загруженных профессий. Но я ошибся. И до нас теперь добрались. Первым шагом было указание привести в определенный день в определенное место студентов в количестве ста пятидесяти человек от факультета на промывку мозгов.

Накануне выборов президента 2 марта 2008 г. произошел следующий случай. Я читал в университете лекцию, как вдруг в аудиторию вошел господин проректор и, обращаясь к студентам, промолвил речь такую: «Абсолютно каждый из вас обязан прийти на выборы и проголосовать. В случае вашего неповиновения администрация ударит меня faceом в table, а я — вас». Вот так! Бедные-бедные господа студенты, равно как школьные учителя, равно как мелкие чиновнички администраций и управлений, равно как служащие любых государственных учреждений, — всех под одну гребенку, всех как стадо безмозглых баранов. Совсем не обязательно воздействовать на все население, если можно «убедить» лидеров этого населения — директоров и руководителей, за которыми пойдут все сотрудники. Охват небольшого количества людей, занимающих руководящие посты, означает охват всего населения. Пришел главный, сказал слово свое — и дело сделано.

Следующий шаг — попытка «накормить» уже не студентов, а преподавателей (как видно, этот процесс уже запустился). И здесь также имеет место прямое принуждение с угрозами, а не россказни о светлом будущем — эти россказни давно уже малоэффективны. Неугодных — на увольнение (например, за несоответствие должности). Угодных — на руководящие места. Будет просто до нелепой несправедливости смешно, если заслуженного профессора-оппозиционера уволят (за несоответствие должности), а какого-нибудь молодого ассистента-конформиста оставят.

Угодные. А ведь таких много. Занимающие относительно высокие посты, панически подобострастные при звонке начальства и высокомерно лицемерные при общении с обычным народом. Именно они, а не народ, — настоящее быдло, хамелеоны, для которых беспринципная мимикрия — обычное дело, просто дело чести. Перед обычными людьми они красуются что есть силы, гордо выпячивая вперед грудь и постоянно прикрываясь своей должностью, тем самым компенсируя свою коленопреклонность перед вышестоящими.

Подлизывание, лесть — только так можно назвать поведение многих людей по отношению к современным политиканам. Особенно это касается тех, кто находится у кормушки. Они могут в глубине души быть не согласны с политикой своих кормчих, но внешне демонстрируют полное согласие и одобрение. «Люди вступают в сделку со своей совестью, и нравственная цена тем выше, чем больше общественные последствия нашего двуличия» [4], — пишет А. А. Бодалев. Так что следует обратить внимание на это самое двуличие, на эту неприкрытую лесть, и подумать, стоят ли свои личные и меркантильные желания того, чтобы ее проявлять ради них, попирая тем самым действительные, настоящие общечеловеческие ценности. Лесть нужна только тоталитарному государству, демократическое же в ней не нуждается. Вот она — «правовая» власть, окруженная толпами подхалимов. Власть, которая настолько глубоко прониклась своей властностью, что позабыла про всякие права, что не мешает ей прогибаться под лживо-льстивым раболепием. И снова это власть меньшинства, всего лишь апеллирующая к большинству, которое якобы ее поддерживает. Говоря словами Г. К. Косикова, это «унифицирующая власть «всеобщности», «стадности», «безразличия» над единичностью, уникальностью и неповторимостью» [5]. Сплошная стандартификация и шаблонизация.

Из одного только примера вышеописанной ситуации на моей работе сам собой напрашивается вывод о том, насколько можно верить «Единой России», если она, на словах выражая ценность свободы личности, на деле пользуется средствами, полностью ограничивающими любое проявление свободы. Это уже явное несоответствие между словами и действиями, неискренность. Такое несоответствие можно назвать политической мифологемой, выражающей себя в фальсификации реального положения дел в стране (через СМИ) и собственных политических целей (через мифотворческие обещания).

Понятие политического мифотворчества получило широкое распространение в философии постмодернизма. «Политические идеологии» наших обществ, как они сами себя обозначают, являются в точности мифами; их символическая действенность (доверие верующих, поддержка масс) совершенно не гарантирует их адекватность реальности, на объяснение которой они претендуют» [6] , — пишет В. Декомб. Конечно, мысль Декомба отличается высокой степенью абстрактности, когда он говорит о политических идеологиях вообще, а не о какой-то конкретной идеологии, но тем не менее она не лишена содержания.

В. В. Гопко рассматривает политический миф как метод коррекции сознания масс, конечная цель которого — оказание воздействия на индивидуальную и общественную воли. Миф — это камуфляж интересов государства, преследующего своекорыстные цели. Миф дезориентирует разум и снижает волевые устремления общества, которые могут помешать реализации меркантильных целей «верхушки» [7]. Политики вообще любят демонстрировать нашему вниманию некие факты (по крайней мере то, что они сами называют фактами), которые укрепляют веру народа в их помыслы. Однако «непререкаемых политических истин не существует, у каждой политической силы есть «свои» факты, а из любого события она «делает» тот или иной факт в соответствии со своими политическими интересами» [8]. Да и СМИ под давлением политиков теперь активно «порождают» эти факты. А народ, воспринимая всяческие политические бредни, свято начинает им верить, забывая о границе между свободой своего мнения и навязываемых с телеэкранов «истин». Собственно, эти «истины» и лишают нас идеологической свободы; косвенно и незаметно.

Сейчас, когда правящая элита именует свою авторитарную политику высоким словом — демократия, — она тем самым лишает данное слово своего высокого статуса, и термин перестает быть тем, чем он являлся ранее. У понятия трансформируется значение, и теперь оно, это значение, можно спокойно отождествить со значением понятия «тоталитаризм» или «авторитаризм». Стало быть, в контексте политики «Единой России» тоталитаризм и демократия — суть одно и то же. Только хитрость заключается в том, что масса об этом не знает. Она знает первоначальные значения данных понятий, но ей и невдомек, что когда «партия» пользуется методами первого, а называет свою политическую деятельность вторым, она эти значения отождествляет, превращает их в синонимичные понятия, но, самое главное, никогда не говорит об этом, никогда не обозначает данной деятельности в словах, а предпочитает пользоваться терминологией второго понятия. Это и есть политика молчания, точнее, сокрытия истины. Это политика замалчивания своей сущности, и эта сущность находится под щитом мнимого отстаивания справедливости и свободы (голоса, слова, печати и т. д.). Это политика лжи. «Каждому гарантируется свобода мысли и слова» [9], — написано в Конституции (ст. 29), но эта гарантия есть лишь в теории; на практике же мы видим обратное. «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них», — повествует та же статья основного закона РФ, но таковое принуждение не только активно практикуется, но и вполне легитимируется власть держащими. В данной статье Конституции также говорится о гарантии свободы массовой информации и запрещении цензуры, что в том числе выполняется во многих аспектах вплоть до наоборот.

Собственно, что может быть важнее свободы? Разве не она является наивысшей ценностью личности, без которой человек просто утрачивает самого себя? И разве нет необходимости в свободе на более глобальном уровне, нежели индивидуальный, — на общесоциальном? Уровень развития общества определяется количеством свобод, которыми обладают его членыЭ. Фромм к путям так называемого бегства от свободы приписывает подчинение вождю и вынужденную конформизацию [10]. К. Уилбер, ссылаясь на исследования, Кольберга, Болдуина, Дьюи и Пиаже, говорит, что индивид начинает свое развитие как аморальный и эгоцентричный («правильно то, чего хочу я»), затем переходит к социоцентризму («правильно то, чего хочет группа, вождь, страна»), после чего переходит к постконвенциональной стадии (собственно чувство справедливости); конформизм здесь присутствует именно на второй — социоцентрической — стадии, которая не является пределом развития (третья, кстати, тоже не предел) [11]. Значит, повальная конформизация — это всего лишь застревание на далеко не самом высшем этапе психического развития, это недостаток развития. И что мы видим сейчас? Как раз то самое подчинение и конформизм — вынужденный, надо добавить. Но вынужденный для кого? Естественно, не для большинства, не для представителей конформной серой массы, которых-то ее представителями трудно назвать; она, эта масса, нерасчленима на отдельные элементы, на личности, ее составляющие, она едина в своем безличии. Она состоит из утративших свое «Я» элементов, которые вместо сохранения своей уникальности предпочитают превратиться в часть большого и сильного целого, а на самом деле просто растворяются в нем, в этом аморфном тумане безличия, в этом антропном планктоне. Мы, опираясь на слова Фромма, говорим о вынужденном конформизме не для нее, не для массы, совсем нет, хотя ее тоже вынуждают, но она этого не осознает и считает, что, прогибаясь перед декретами и уставами единоросских деятелей, поступает в соответствии со своей позицией. А на самом-то деле у нее нет никакой позиции; массовое явление беспозвоночных. Мы говорим о вынужденной конформизации для отступников, не желающих мириться с жестокой авторитарной политикой.

М. Ю. Токарева и А. И. Донцов разделяют конформность на внешнюю и внутреннюю. Первая — это демонстративное подчинение навязываемому мнению с целью заслужить одобрения или избежать порицания. Вторая — действительная личностная идентификация с довлеющей группой, принятие ее позиции как своей [12]. В контексте нашего исследования имеет место как тот, так и другой тип конформности. Естественно, единороссы запугивают людей для того, чтобы выработать у них внешнюю конформность. Но запугивать приходится тех, кто не проявил внутреннего конформизма. Ну а насчет внутреннего… Еще можно понять человека, который вступил в корпорацию ради сохранения работы и дохода (хотя вряд ли такие достойны уважения) — он остается при своем мнении, но вместо его выражения отстаивает абсолютно противоположную позицию. Выгода, пресловутый меркантилизм, низшие материальные потребности — все это заставляет человека поступиться личными убеждениями. Однако такие успехи оборачиваются личностными потерями. Хотя кого я напугаю такими фразами? В наше время практически никто не руководствуется своими личными интересами, большинство готово продаться куда угодно — лишь бы карман был полон. «Чтобы сохранить в чистоте душу и совесть, лучше страдать от острого несогласия с несправедливостью, чем воспринимать ее равнодушно» [13], — справедливо замечает С. М. Пеунова. Стремление к выгоде любой ценой, готовность идти на соглашения и компромиссы с бесчестными, но богатыми, людьми — не что иное, как проституция. Только торгуют здесь не материальным телом, а идеальным. Голос, свобода выбора, совесть и честь перестали быть ценностями тогда, когда стали продаваться. Нечистоплотных людей, готовых пойти на что угодно ради власти и денег, в нашей стране хватает. Именно поэтому нам приходится терпеть унижения со стороны вышестоящих. Однако любой продавшийся начальник, каким бы счастливым от своего продажного положения он ни был, должен и обязан терпеть те же самые унижения со стороны того, кому подчиняется он сам. Игра с двойными правилами: перед нами — простым народом, — он высокомерно задирает нос, а перед своими благодетелями преклоняет колени чуть пониже земли. Это одновременно и трагично и смешно.

Но совершенно не поддается пониманию тот, кто не ради выгоды, а «по личным убеждениям» поддерживает «Единую Россию» — или он настолько глуп, чтобы не понимать, что эта корпорация не выражает ничьих интересов кроме своих собственных, или ему так эффективно «промыли мозги», что он выдает внешне навязанные убеждения за свои собственные, и даже не осознает этого простого факта. Оба вида конформности — это специфический способ «разрешения конфликта между личным и доминирующем в группе мнением в пользу последнего: зависимость человека от группы вынуждает искать подлинного или мнимого согласия с ней, подстраивать поведение под кажущиеся непривычными или ложными эталоны» [14]. Как нетрудно заметить, любая форма конформизма граничит с безликостью, стадностью и слепым подчинением авторитету.

Кого Путин и Медведев выставят, того и изберем. Действительно, какая разница, за кого голосовать; главное, что этого кого-то поставил сам всея Руси, чей авторитет непоколебим. А. Назаретян с удивлением отмечает, что люди постсоветского времени, подвергшиеся принуждению проголосовать в поддержку какого-то кандидата, нисколько не возмущались сложившейся ситуацией, а скорее наоборот, радовались, что их избавили ответственности выбирать и сделали все за них. Автор с сожалением говорит: «пока не только экономические, но и политические свободы не превратились у нас в самодовлеющую ценность» [15].

А ведь если бы эти люди не составляли безликую массу, они могли бы действовать не в соответствии с приказами извне, а в соответствии со своими внутренними интенциями, то есть делать сознательный свободный выбор и тем самым детерминировать самих себя. Одна из основных проявлений субъектной детерминации — это способность человека действовать не под диктовку сил внешнего окружения, а в ситуациях принуждения — сопротивляться ему. Но увы, им этого не дано, поскольку они сами пошли по пути наименьшего сопротивления и решили отказаться от ответственности за отстаивание собственной позиции и тем самым отреклись от личной свободы.

«Позиция, предполагающая, что развитие таких личностных качеств, как рациональность, автономность и эффективность, саморегуляция, недостижимы для россиян, видимо, устроила бы сейчас многих — в первую очередь тех, кто якобы в силу отсутствия этих качеств у россиян отстаивает идею сильного внешнего управления, «сильной руки», — пишет А. П. Корнилов [16]. Да, господа правители могут оправдывать свою деятельность отсутствием в сознании народа качеств рациональности, ответственности и т. д., то есть выдумать оправдание, позволяющее им устанавливать диктат. Однако это не оправдание, а глупая отмазка. И если даже масса в своем большинстве не отличается развитостью подобных качеств, все-таки не стоит подвергать омассовлению все население нашей страны. Так что же делать с думающими несогласными? Ведь они создают помеху для реализации и оправдания такой власти. Остается лишь одно — ликвидировать этих «выскочек» дабы полностью санкционировать тоталитарную форму правления. Ведь без них остальному народу и промывать мозги становится как-то легче. Чем менее общество рационально, тем более это выгодно правителям. А. В. Юревич, обсуждая вопрос соотношения науки и паранауки, приписывает русскому народу иррационализм; «еще более иррациональны мы в своем поведении — как в политическом (устраивая революции, голосуя за личностей, за которых истинно рациональный человек не проголосовал бы ни при каких обстоятельствах и т. п.), так и в обыденном, совершая поступки, непонятные для представителей рациональных культур» [17]. И хотя автор не называет конкретные имена личностей, за которых рациональный человек никогда бы не проголосовал, наверняка единороссов можно отнести к категории политиков, успех которых зиждется на общественном иррационализме.

Где же сознательность, индивидуальность, избирательность и активность? Где личность, наконец? Сознательности нет — ее давят прессингом красивой рекламной манипулятивности, действующей на бессознательное. Индивидуальности нет — ее давят прессингом повального коллективизма, используя термин «мы» вместо «я» и апелляцией к «грамотному и знающему» большинству. Избирательности нет — ее давят прессингом безвыходности и обязательности: нас не приглашают, а обязывают, мы не можем, а должны, нас везде встречают «богатой» перспективой «выбора без выборов». Ну и о какой активности может идти речь, когда господа единороссы приходят в государственное учреждение, только успевают заявить о себе, как все сотрудники оного учреждения моментально становятся на их сторону? Да, активность есть, но какая?! Бессубъектная, бессознательная и безизбирательная. А это уже не активность.

А. А. Гусейнов говорит, что конформность, смирение и пассивность не оппозиционируют насилию, а только его дополняют и усиливают [18]. Так что люди, смиренно голосующие за корпорацию «Единая Россия», усиливают ее власть, за что должны понести ответственность, и понесут, когда эта власть по-настоящему обернется против них. Впрочем, она уже настроила свои силы против своего электората — иначе зачем она так директивно подходила бы к склонению его на свою сторону. А электорат-то и недоумевает, что является всего лишь средством для своих глубокоуважаемых избираемых.

Информационный спам, которым единороссы бомбардируют общественность, незамедлительно съедается последней. Съедается безо всякого осмысления, безо всякой фильтрации, как нечто заданное априори. Этот спам просто интроецируется, представляя собой множественность внутриличностных инъекций, о существовании которых пациенты даже не подозревают. Но ведь мы не едим яйца вместе со скорлупой, не отправляем в свой желудок курицу вместе с костями. А вот спам охотно поглощаем вместе со всем несъедобным. Точнее, сам этот спам несъедобен — он и есть скорлупа и кости настоящей коммуникации, настоящей информации.

В любом обществе есть социальный слой, который можно назвать субъектом мыслительной деятельности. Его представители, образующие этот субъект (или полисубъект), — это люди, занимающиеся умственным трудом, в результате которого посредством появления новых идей они способны оказывать влияние на развитие социума. Также выделяется субъект воления — государственные структуры, реально влияющие на общественное развитие. И если бы существовала единая система моральных ценностей, то с ее помощью можно было связать воедино интересы обоих субъектов. При отсутствии такой системы имеют место два варианта событий: «субъекты либо находятся в состоянии конфронтации друг с другом, либо субъект воления подчиняет субъект мышления и последний, в соответствии с инстинктом самосохранения, занимается мыслительной деятельностью, направленной на обслуживание первого» [19]. Естественно, у нас имеет место второй вариант развития событий, когда интеллектуалы в страхе за свою свободу, карьеру и благополучие в целом «работают» на правительство, хотя в глубине души в корне не согласны с его политикой: директора государственных учреждений, ректора и проректора университетов с тяжестью на сердце призывают своих подопечных вступать в корпорацию. Хотя более предпочтительной, конечно, была бы реализация первого варианта, при котором интеллигенция все-таки представляла бы хоть какую-то оппозицию и могла проявлять себя в соответствии со своими принципами и ценностями.

2. Право на насилие, партия бездумной толпы

В философской научной мысли сформировалась целая традиция рассмотрения насилия как категории. А. Гжегорчик, помимо прямого насилия (убийство, кража и т. д.) выделяет «непрямое», которое пронизывает интеллектуальную и психологическую силу и имеет свойство незаметного навязывания [20]. Автор отождествляет понятия насилия и принуждения, принуждения к принятию каких-то условий или поведения под угрозой. А. А. Гусейнов также связывает между собой эти понятия, рассматривая принуждение как узурпацию свободной воли индивидов, а власть как насилие, основанное на внешнем принуждении; насилие достойно осуждения [21]. Единороссы же активно принуждают народ вступать в их партию и угрожают увольнением с работы в случае неповиновения; они принимают решение за нас. Разве это не насилие? Используя такие методы, они заведомо противопоставляют свои интересы и интересы народа, рассматривая его не как партнера и сообщника, а именно как противника, которого следует подавить. Теперь государство обладает исключительным правом на насилие, оно его приватизировало и монополизировало, равно как истина и знание теперь тоже принадлежат государству. Их действия санкционированы ими же, их действия правильны и истинны; ведь такое государство присваивает само себе все права, кроме одного — права на ошибки (оно не ошибается априори). Для осуществления ненасильственной акции ее сторонникам необходимо отказаться от монополии на истину [22], чего единороссы никогда не сделают по собственной воле.

К. Уилбер, рассуждая о различиях между естественной и патологической иерархиями, говорит о холоархии, согласно которой то, что является целым (холон) на одном этапе эволюционного процесса, становится частью (субхолон) целого на следующем этапе. Так, атомы — части молекул, молекулы — части клеток, клетки — части организма. Но когда какой-то холон, какой-то элемент, вместо нормального превосходства и осознания себя частью чего-то большего оказывает подавление и нежелание становиться частью, хочет господствовать над своими собратьями по иерархическому уровню, «власть заменяет общность, господство заменяет общение, угнетение заменяет взаимность» [23]. И когда люди объединяются в многочисленные группы для достижения каких-то целей, эти группы людей находятся на одном уровне социальной иерархии, пока одна из них не начинает диктовать свои условия и правила, нисколько не учитывая интересов других групп и объединений. Она разрастается, как раковая опухоль, и в меру своих возможностей поражает все остальное, не желающее вступать в нее как часть в целое.

По М. Фуко, преступник — это тот человек, который пытается навязать общественному телу свой собственный интерес, противоречащий общесоциальным законам, тем самым разрывая общественный договор, под которым когда-то подписывался. «И преступление, являясь своеобразным расторжением договора, то есть утверждением, предпочтением личного интереса наперекор всем остальным, по сути своей попадает в разряд злоупотребления властью. Преступник — в известном смысле всегда маленький деспот, на собственном уровне деспотически навязывающий свой интерес» [24]. А значит, «преступник и деспот оказываются родственниками, идут, так сказать, рука об руку, как два индивида, которые, отвергая, не признавая или разрывая фундаментальный договор, превращают свой интерес в своевольный закон, навязываемый ими другим» [25]. И далее Фуко отмечает, что «своеволие тирана является примером для возможных преступников или, в своем фундаментальном беззаконии, разрешением на преступление» [26]. Так что современная политическая система практически не отличается от антиобщественных структур и индивидуумов, — они все преступны в равной степени. И ее преступность заключена в стремлении любыми средствами установить собственную политическую гегемонию, «убрав в сторону» любые другие политические дискурсы и идеологии, которые представляются неугодными.

Только выбирающего человека можно назвать личностью и гражданином. Выбор — это результата рефлексии и проявления своей внутренней позиции по отношению к жизненным и социальным явлениям. Выбор — это деятельность, совершаемая по личной воле, требующая знаний и сформированной субъектной позиции. Однако часто выбор человека толпы происходит помимо его сознательной воли. Личность выступает одновременно носителем социальных отношений и индивидуальной свободы. Но «партия элиты» совсем не учитывает никакой свободы личности, никакой позиции и воли. Поэтому электорат, отдающий свой голос за авторитарную «Единую Россию», можно без всякого преувеличения назвать толпой, бездумной массой. Человек не имеет выбора, и даже этого не замечает. Он действительно думает, что волен выбирать, в то время как перед ним стоит всего лишь иллюзия выбора. У него просто есть примитивное понимание того, что делать можно, а чего — нельзя, но это понимание принадлежит не ему (как он сам думает), а тому, кто ему его навязал. То есть, благодаря корпорациям типа «Единой России» исконно человеческая сознательная деятельность заменяется на бессознательную. Еще Г. Лебон описал основные характеристики толпы: исчезновение личности, преобладание бессознательного, прекращение деятельности мозговых полушарий и т. д. Сознательная личность исчезает, а чувства и идеи единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Формируется коллективная душа, имеющая временный характер и определенные черты [27]. В общем, толпа, масса, представляет собой «человеческое, слишком человеческое» явление в его бездумии и невежестве.

По С. Л. Франку, все руководимые идеей организации социальные системы опираются на догмат непогрешимости [28]. А из убежденности в собственной непогрешимости исходит право на деспотизм; собственно, первое дает второму право на существование, некую санкцию. Однако всякие аргументы независимо от их силы и убедительности не дают человеку привилегии непогрешимости, обладании абсолютной и универсальной истиной,а значит, и не обосновывают деспотизм. Но каким образом они — эти самодовольные политиканы — могут убедить в своей правоте? Пока они, используя лишь тоталитарно-принудительные меры и манипулятивные средства, убеждают лишь в обратном. И вообще, что такое правильное и неправильное, верное и неверное? Согласно С. Л. Франку, единственное средство, способное приблизить нас к верной цели — не неосуществимое объединение, а свобода личной инициативы и стихийное соперничество разнородных тенденций и направлений [29]. И куда делась эта личная инициатива и плюрализм мнений? Да просто господствующая «партия» не может его допустить по одной причине: если это произойдет, то все «логичные» доводы единороссов о правильности своего пути будут осмеяны и опровержены намного более разумными и рациональными доводами намного более интеллектуально развитых объединений, чем сама «Единая Россия», чего последняя, естественно, допустить не может. Допущение такого плюрализма повлекло бы за собой уничтожение самой «Единой России» вместе со всей ее лживой риторикой и тоталитарными средствами ее насаждения в сознание масс.

Директивность, исходящая от власти, антонимична демократизму. Эти директивы есть демонстрация силы власти, ее всесильности. М. Фуко пришел к этому мнению через рассмотрение публичных казней как действий власти, с помощью которых до сознания людей доводится бескомпромиссность власти, внушается ужас перед ней [30]. Только если казни действительно проводились для достижения этой задачи, единоросские директивы преследуют несколько иные намерения, но сохраняется тот же самый подтекст: все должны знать, что наша партия сильна и могуча. И основная цель как средневековых казней, так и современных директив, — сохранение власти, сохранение и преумножение ею самой себя. Единственное отличие: казни специально выставлялись на публику, а директивы не афишируются, они тщательно скрываются от глаз и ушей общественности, но при этом они красной нитью проходят через эту общественность и опутывают ее, не давая возможности двинуть ни ногой, ни рукой. Тоталитарное государство казнит тайно и скрывается от внимания общественности. В закрытых обществах на площадях кровь не течет. Можно уничтожить тысячи, и широкая общественность об этом не узнает. А в открытом обществе конфликты, даже если они не могут быть разрешены иначе, чем вооруженным путем, происходят у публики на глазах, на экранах телевизоров и на страницах газет.

Но как же происходит такая ситуация, когда недостойный человек или группа лиц становятся у руля и наделяются возможностью по-своему вершить правосудие? Все очень просто. Массы, именно массы благодаря своей бессубъектности и безответственности допускают такую ситуацию. В фильме «Нацизм. Предостережение истории» прозвучала интересная фраза одного из современников зарождения национал-социалистического строя в Германии. «В те дни все происходило очень быстро. Коммунисты, к числу которых тогда принадлежал и я, считали, что если Гитлер придет к власти, то ничего страшного не произойдет. Очень скоро станет ясно, что он некомпетентен, и тогда настанет наша очередь». Вполне наглядно, не правда ли? В этой фразе заключен образ мышления массы, которая таким способом оправдывает свои действия (или отсутствие действий). Подумаешь, «Единая Россия» у власти. Ничего страшного. Если будут хорошо и правильно руководить, то и пускай продолжают сие занятие. А если будут портачить и совершать большие ошибки, то их скинут оттуда, с высокого поста, вот и все. Остается только задать вопрос: что можно считать большими ошибками, что такое хорошее и правильное руководство, и кто сможет их оттуда скинуть, кто их осудит, если они сами подминают закон под себя? Даже многочисленные нарушения нашими правителями Конституции мало кого смущают. В приведенной позиции, в словах этого немецкого наглеца-конформиста прослеживается полная безответственность, безответственность, граничащая с преступностью. Упоминание о такой безответственности мы можем найти у Г. Лебона, который говорил, что толпа анонимна и потому не несет ответственности за свои поступки, а человек, не чувствующий свою ответственность, позволяет инстинктам одолевать разум [31].

Наш народ продолжает уповать на какое-то мифическое светлое будущее, считая, что когда-нибудь к власти придет мудрый и хороший человек, который приведет страну в землю обетованную и устроит рай для всех. Но такого никогда не будет. Пока народ, погруженный в свои утопические мечтания, молчит, правительство будет продолжать обирать его до нитки, пользуясь пассивностью итак нищего класса. Мы боимся взять на себя ответственность за митинги, восстания и вообще за какие-либо действия, направленные на улучшение того положения, в котором оказались, и пока этот страх не пройдет, ничего не изменится. А если и изменится, то явно не в лучшую сторону. Буквально пригвозденные к своей рубашке, дому, кошельку, мы не позволяем себе думать о более глобальных вещах. Однако «если ты не отстаиваешь свои интересы, то кто-то другой будет отстаивать свои за счет твоих» [32].

Во времена серьезных социальных потрясений недальновидный народ начинает требовать сильной руки, сам того не подозревая, что это требование выражает желания фашизма как крайней формы подавления личных мнений и свобод [33]. То есть, народ сам ответственен за тот режим, который наступает во время существования этого народа. Народ склоняет головы перед режимом, после чего начинает обвинять в текущем положении дел кого угодно, но не себя. За Гитлером шли, его выбирали. И вряд ли в последующих событиях можно обвинять только Гитлера и его приближенных, но также и его электорат, который дал ему возможность творить то, что он творил. Наверное, действительно общество получает то государство, которое заслуживает. Что же касается нашего общества, в большинстве своем конформного и бездумного, получает ли оно по заслугам? И да и нет. Если разделять понятия «общество» и «масса», то ответ на поставленный вопрос примет такую форму. Массы вполне заслуживают правительства, лишенного человеческого лица; пассивно-конформным индивидам, трясущимся от страха потерять свою рубашку в виде положения, статуса и денег, поделом. Их не жаль. Но народ, представляющий из себя людей активных, умеющих рационально-критически осмыслять действительность, чьи интересы выходят за пределы нарциссической акцентации на себе самом, заслуживает намного лучшей жизни, чем ему предлагается. В России народ (не масса) существует, но он может только перешептываться, а не говорить в полный голос, так как ему перекрывают возможности для свободной вербализации. Он обречен быть неуслышанным.

Дисциплинарная система, по мнению Фуко, объединяет силы так, чтобы их преумножить и использовать; она «фабрикует» личности, которые для нее выступают не только объектами власти, но и орудиями ее отправления. А надзор является основным механизмом дисциплинарной власти [34]. Отсюда вытекает и единоросский иерархический надзор, при котором главы государственных учреждений, проводя политическую агитацию в среде своих подчиненных, склоняют последних к вступлению в корпорацию. От высшего к низшему, от пика должностно-статусной пирамиды к ее основанию. В то же время руководители всяческих ведомств подвергаются надзору, равно как не способны его избежать лица, занимающие еще более высокие посты (главы администраций, губернаторы и мэры). Власть надзирает за самими надзирателями. И хотя Фуко называет дисциплинарную власть анонимной (ее производит не «глава» пирамиды, а сам механизм в целом), мы не можем полностью согласиться с этим мнением. Анализируя частный аспект дисциплинарной власти — поле деятельности «Единой России», — мы придаем особое значение работе «глав» этой корпорации, благодаря которой и раскручивается этот механизм, подминающий под себя абсолютно все.

Масса представляет для правительства идеальный инструмент укрепления власти. Идеальная масса — это та, где максимально сокращен зазор между сигналом (приказом) и действием (исполнением). То есть, чем меньше масса думает о приказе, его целях и средствах, тем более идеально сформированной она является. К такой массе можно отнести не только народ в целом, рассматриваемый в контексте государственной власти, но и военный состав, выступающий объектом действия пирамидальной авторитарной военной системы, которая не допускает никакого вольнодумства, а подчиняет себе как действия солдат, так и их помыслы. Внутри такой системы обычный человек — собака Павлова, следующая условным рефлексам. В этой системе субъект — это сама идеология, объект — целевая группа (масса), информационные потоки — пирамида. Я бы сказал, что в данной схеме субъектом является как идеология, так и ее производящие люди; но, конечно, субъективность производимого (идеология) доминирует над субъективностью производящих (люди).

Если раньше политики были заинтересованы в пассивности массы, то теперь, вызвав эту пассивность, они в ужасе хватаются за голову. Провоцирование субъектности — вот то оружие, которым они ударили по пассивности масс. Теперь они, устраивая выборы, транслируя политические телепередачи и говоря о политике по радиоканалам, пытаются заставить людей высказаться, обозначить во всеуслышание свое мнение. И не столь важно, на сторону какой партии встанет народ; важно, что он, сказав свое слово, перестанет быть черным ящиком (но вместе с тем критическое слово по отношению к власть имущим неприемлемо). Теперь, когда люди высказали свою позицию, проявили свою политическую субъектность (слово «псевдосубъектность», здесь подойдет лучше), к ним перестали относиться как к молчаливому большинству, находящемуся в тени. Высказывая свои политические взгляды, люди выходят из покрова ночи, ступают на свет и тем самым перестают представлять для политиков безмолвное нечто, от которого неизвестно что можно ожидать. Они становятся прозрачными, они просвечиваются рентгеном, их действия лишаются таинственности подобно действиям заключенных Паноптикума. Ведь правда, если мы не знаем мировоззрения какой-нибудь группы людей, не знаем их идеологии, мы остаемся в неведении относительно поступков этой группы в дальнейшем. Может быть, она будет проявлять тотальный конформизм, а может, встанет на тропу революции, и, набирая обороты, вырастет до размера сильной оппозиции для господствующей власти. Кто его знает, и поэтому мнение народа для власти важно. Это помогает прогнозировать. Оно ей необходимо для сохранения себя самой, но уж никак не для удовлетворения потребностей этого самого народа. Поэтому путинские приверженцы, помимо рекламистких лжеопросов, проводят действительные опросы населения, направленные на фиксацию настоящего мнения, но результаты этих исследований не оглашаются, а фальсифицируются, после чего на суд зрителей вывешивают «сведения» типа: «по результатам опроса, проведенного в деревне Балобуево, 85 % населения, то есть 5,5 миллионов человек, поддерживают нас!».

Однако проявлять пассивность — далеко не лучший выход. Перестать говорить и войти в темную сферу безмолвия, найти себе пристанище внутри фрейдовского Оно и остаться в темной области бессознательного, чтобы цепким клешням и ярким прожекторам было трудно до нас дотянуться и осветить наши лица, безмолвием ударить по самому главному врагу человека — тоталитарному государству, — не вариант решения. Безмолвие карается. Как? Бытует мнение, что голос человека, не пришедшего на выборы, без его согласия отдается за ту партию, которая является «нужной»; не пришел — значит, все равно проголосовал, но за того, кого «надо». Это незаконно со стороны сотрудников избирательных участков и тех, кто им это приказал делать, но тем не менее… — законность и современное правительство — вещи предельно разные и несовместимые. Не факт, конечно, что такое поведение властей имеет место, что это не сплетни, но, учитывая тоталитарность политики «Единой России», в реализацию на практике такого поведения вполне можно поверить. Хитрость государства не знает пределов и легко перерастает в откровенную наглость, и между этими двумя качествами трудно провести границу.

Устойчивость, напористость и уверенность, проявляющиеся при защите своего мнения, — главные факторы эффективности, которые меньшинство может применить для изменения позиции большинства. Исследователи отмечают, что сила меньшинства (в данном случае оппозиции) как источника социального влияния возрастает, если большинством (всей корпорацией) поведение меньшинства расценивается как непоколебимо уверенное, независимое и автономное. «Если меньшинство выглядит согласованным, уверенно настаивает на своей позиции, оно создает межличностный и когнитивный конфликт, которого трудно избежать» [35]. Но где мы можем отстаивать свое мнение? Перед какой публикой? Перед кем? Я рад бы — настойчивости много, но где ее выразить? Негде. Единороссы и об этом позаботились — оппозиция не должна быть громкой и слышимой. Если и оппозиционируем, то втихую.

3. Лживость пропаганды, псевдоновостное воздействие СМИ, роль оппозиции

Н. А. Дьяконова и В. В. Юртайкин провели экспериментальное исследование, направленное на фиксацию уровня склонности к авторитаризму у российской и американской молодежи. Авторы пришли к следующему выводу: российская молодежь по сравнению с американской в меньшей степени склонна поддерживать авторитарную власть [36]. Однако в России сейчас царит намного более жесткая система, чем в Америке. И как объяснить результаты данного исследования? Возможно, как полагают авторы, они учли характеристики только одной возрастной группы — молодежи, но ведь не только молодежь участвует в выборах власти [37]. А может, просто наша молодежь, действительно не склонная к поддержке недемократических объединений, просто не знает, что она голосует за авторитаристов; может, она и вправду надеется и верит в демократизм и гуманизм «Единой России». Если эту гипотезу принять как априорное суждение, то налицо вывод — она не знает, за кого голосует, потому что подвергается обману и умалчиванию. Заметим, что сами исследователи напрямую говорят о своем желании противостоять тоталитаризму: «нам необходимо осознавать существующую угрозу отступления от демократических форм правления и, анализируя составляющие авторитаризма, всячески противодействовать ей» [38].

Когда вещи и действия освобождаются от своих идей и ценностей, они начинают бесконечно самовоспроизводиться. Смысл существования исчез, а сущее все так же функционирует. Оно безразлично к собственному содержанию, и вследствие этого безразличия функционирование все более усовершенствуется. Исчезла политическая идея, но политики продолжают играть. Так, например, в нашей стране в постперестроечное время термину «демократия» придавали первоначальный смысл, а сейчас для многих смысл слова «демократ» тождественен смыслу слова «олигарх», и сам термин воспринимается почти как ругательство. То есть, мы замечаем извращение смысла, при котором термин теряет свою смысловую составляющую и уже перестает быть синонимом самого себя.

По поводу обмана и лжи А. Гжегорчик пишет: «Тот, кто поверил ложной информации, лишен доступа к определенному фрагменту знания о действительности; это будет продолжаться так долго, пока он не убедится, что был в заблуждении. Те, кто распространяют ложную информацию, фактически пытаются ограничить людей, которым врут» [39]. Автор выделяет такие признаки ненасильственной коммуникации, как: истинность информации, отсутствие отрицательной эмоциональной реакции адресата [40]. И где же мы видим истинность информации, когда «положительные» (для единороссов) новости освещаются, а «отрицательные» замалчиваются, когда корпоративщики напрямую врут, говоря о режиме, к которому они стремятся, когда все поле СМИ превратилось в одну большую вооруженную рекламную кампанию? И где же присутствие негативных эмоций, когда нас методом кнута принуждают к вступлению в корпорацию? Конечно, у недальновидных представителей серой массы, не способных отличить обман от правды, таких реакций нет. Современная журналистика представляется теперь как китч-журналистика, «которая преподносит потребителю произведения, не отражающие действительность, но являющиеся конструкцией, ее умышленно искажающей» [41]. Эта деятельность совершается в угоду политикам, пытающимся, с одной стороны, скрыть «истинное» методом навязывания через СМИ своей воли, а с другой, «воспитать» массу в соответствии со своими меркантильными интересами.

Действительно, «нарративность журналистики и не предполагает точного отражения реальности» [42]; журналистика теперь — это кривое зеркало, кривизна которого способствует массовизации общества. В. Г. Горохов также обращает наше внимание на то, что по открытым каналам транслируется или неполная или фальсифицированная информация; кроме того, «именно свободный доступ к информации приводит к разрушению тоталитарной системы и уничтожению основы для доминирования технократии» [43]. Но нет его, этого свободного доступа. Это лишь глупый потребитель телевидения полагает, что он свободен смотреть то, что хочет, и форма реализации данной свободы — многообразие телевизионных каналов, которые он волен переключать с одного на другой, тем самым «выбирая». Однако политика СМИ, пиар и реклама обволакивает реципиента «паутиной требований, предложений, претензий, ложных и неложных потребностей»: вообще, современные средства массовой коммуникации характеризуются пошлостью языка и пошлостью вкуса.

Следует отметить еще одну игру между властью и СМИ. Известно, что представители власти должны выступать на телевидении, по радио, их выступления должны освещаться на страницах газет. И эти выступления далеко не всегда должны носить монологический характер. Зачастую требуется выполнения формата «вопрос-ответ», когда журналисты задают вопросы (иногда очень провокационные), а партийцы на них отвечают, и от этих ответов часто зависит карьера политика, чистота его образа в глазах народа. Однако в нашем случае партия умело обезопасила себя от возможностей потерять свое лицо, диктуя журналистам правила. Теперь от «вопросов-ответов» зависит не карьера политика (отвечающего), а карьера журналиста (спрашивающего); «выскочек» не терпят, им затыкают рот кляпом цензуры, играющей по правилам двойных стандартов. Это напоминает университетский семинар, перед которым докладчик просит своих одногруппников задать ему те вопросы, ответы на которые он отлично знает; и видимость создается, и риска никакого. Когда власть отвечает на вопросы, она перестает быть самой собой и становится подвластной (чего наша современная власть допустить никак не может); но в то же время игнорировать вопросы ей не позволительно. Значит, следует одновременно свести риск к минимуму и «замылить глаза» зрителям. Теперь журналисты не могут спросить все что угодно, теперь характер вопросов жестко детерминирован самими политиками, и вся ситуация дебатов лишает се мероприятия какой бы то ни было объективности. Игра, да и только. Таким образом, мы теперь не можем назвать прессу «четвертой властью» (или какой бы то ни было ее разновидностью); теперь пресса — это служанка государственной власти и не более того. Современные российские СМИ — это неформальный политический институт, «работающий» на корпорацию, монополизировавшую власть.

Вспоминается случай, когда во время выступления Медведева один человек из зала выкрикнул в адрес президента обвинение в нарушении Конституции. Реакция последовала незамедлительно; смельчака вывели из зала, закрывая ему рот рукой. Архетипический символ — рот, говорящий правду, — враг нынешней власти, и поэтому его надо затыкать, кабы что нечаянно не прорвалось. А пока его затыкают, Конституция тихонько плачет где-то в темном запыленном уголке сегодняшнего российского бытия. У нас, как у человека, получающего водительские права, но не имеющего автомобиль, есть конституционные права, но они нигде не реализуются. Права имеем, но не можем…

Еще один аспект деятельности политиков, помимо новостного элемента СМИ, — это огромное засилье развлекательных телешоу, смысл существования которых заключается в погружении народа в поле развлечений, в матрицу, находясь внутри которой, люди перестают задумываться о делах насущных. Им уже не нужна истина вещей, теперь для них главное — это состояние счастья, получаемое от просмотра низкопробных телешоу и глупых юмористических телепередач, юмор которых весьма далек от интеллектуализма. Весь этот политический китч парализует протестную волю народа [44]. Человеку хочется быть счастливым, так пусть он таким и будет; отвлечется от гнетущей реальности, погрузится в чудесный мир, созданный СМИ, и обретет счастье. И вместе с тем реальные причины глобальных общественных явлений, как и сами эти явления, перестают людей интересовать; вместо них огромную долю внимания занимают симулякры, минимизирующие когнитивные усилия.

Г. В. Березин говорит о том, что в формировании политических ориентаций важную роль играет телевидение, которое использует недемократические формы рекламы, оказывающей политико-эмоциональное давление на реципиента. Автор совершенно справедливо приписывает современной журналистской деятельности стремление к манипулированию общественным мнением, а само телевидение называет действующим элементом политической коммуникации, лишающим себя своей главной функции — постижения истины [45]. Короче говоря, современное телевидение — еще одно (и весьма значимое!) средство власти. «Событие имеет смысл только тогда, когда о нем сообщили СМИ. Если же такого сообщения не было, то можно считать, что не было и самого события» [46]. Да, для массового сознания событие состоялось только тогда, когда о нем упомянули в официальных источниках; отсюда и вера во всех, кто владеет информацией — вера в их чистые помыслы и непорочные планы. Недаром Г. Г. Почепцов также говорит о невозможности массового сознания подвергать проверке каждое получаемое сообщение. Массе даже в голову не приходит такая идея.

Что касается массовости, то тут есть еще один крайне интересный в своей парадоксальности аспект. Корпорация часто говорит: «за нас — 80 % избирателей». Причем эта фраза может красоваться на первых страницах газет еще задолго до выборов. Откуда же они знают такой процент? Статистика, соц. опросы? Едва ли. Большинство, масса не заслуживает того, чтобы его опрашивать (в прямом смысле слова), тратя на этот процесс много государственных финансов. По крайней мере, до выборов правители не станут заниматься не царским этим делом, а во время выборов забудут о серости массы и сразу начнут проявлять к ней предельно наигранное уважение (стремление государства превратить черный ящик в прозрачный объект). Хочется спросить: «а почему так мало — только 80 %, а не все 100?». Выходит, государство, желая прибрать к себе большинство, заведомо апеллирует к мнению большинства. «Вы за меня проголосуете потому, что вы уже за меня проголосовали». Отличная фраза, не правда ли? Такое обращение к народу как минимум неуважительно. Так можно обращаться к бодрийяровской массе или фуковской непролетаризированной черни — они все равно съедят и попросят десерта, — но не с народом как совокупностью мыслящих людей, интеллектуалов. Публикуя подобные выражения, государство обращается с народом как с дешевкой, которую всегда можно заболтать, не напрягая при этом свои умственные способности.

Еще смешнее и трагичнее выглядят фразы типа «В таком-то регионе нас поддерживают 95 %». При этом жители данного региона недоумевают, так как каждый знает про себя, своих соседей, родственников и друзей, что никто из них на самом деле не поддержал корпорацию на выборах. Откуда же такой процент? Действительно, неважно, как проголосуют, а важно, как подсчитают голоса. Процедура современных выборов настолько прогнила изнутри, что от настоящих выборов в них ничего не осталось. Если кто и выбирает, то не простой народ, а политическая элита, внутри которой заранее предусматривают будущих ставленников на высокие посты [47]. Мы же — обычные смертные — лишены права как выбирать, так и быть выбранными. Выборы фиктивны — это факт. И вместе с тем ставленники на депутатские посты могут быть лоббированы только партией, то есть ни о каком самовыдвижении и речи идти не может. Мы наблюдаем двустороннее нарушение выборности как одного из главных условий демократии. Что это? Прямое нарушение верховного закона страны — Конституции. «Президент Российской Федерации избирается на четыре года гражданами Российской Федерации на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании» [48], — написано в основном законе Российской Федерации (ст. 81), что, правда, не реализуется на практике никоим боком. И нарушает Конституцию нынешний царь всея Руси, то есть президент, который, наоборот, должен быть ее гарантом (согласно Конституции же). И как вообще можно объяснить президентскую преемственность, факт которой очевиден каждому: Путин — ставленник Ельцина, Медведев — ставленник Путина? Передача бразд правления из рук в руки, от одного «помазанника Божьего» к другому, настоящая монархия.

Всем известно, что «Единая Россия» периодически устраивает шествия, некие массовые церемонии. В определенном городке в определенный день в людном месте собирается толпа единороссов и сочувствующих им [49]. Для чего? Зачем весь это маскарад, цирк, театр неискренности? Чтобы показать свою мощь (точнее, продемонстрировать ее иллюзию для создания настоящей мощи) посредством количественного (массового) показателя. Если хотите, она является «зрелищным выражением мощи, некой «тратой», преувеличенной и кодифицированной, в которой власть пополняла свою силу» [50]. Это символизация триумфа, я бы даже сказал, фальсификация. А также это метод убеждения центральной власти со стороны периферической (региональной) в том, что последняя, набрав такую большую массовку, отлично справилась со своей работой. И собранная ею масса — это показатель, это критерий. Смешно. Что только не сделает маленькая частичка, чтобы ублажить целое. Заставь дурака Богу молиться… Конечно, эту маленькую часть можно обвинить в нечестности по отношению к целому, но, если внимательно приглядеться, выдвижение такого обвинения будет нецелесообразным. Ведь вся политика большого, собственно, построена на нечестности. Да к тому же этот театр, эта глупая зрелищность имеет своими зрителями не столько само единоросское главенство, то есть свое высшее партийное начальство, а обычных людей из публики, из массы, еще не присоединившихся к шествию, еще не пожелавших из зрительного зала подняться на сцену. Этот цирк направлен на тех индивидов, которые не присоединились к корпорации, но, возможно, посмотрев на большое количество ее приспешников, пойдут за мнением большинства. Такая зрелищность преследует цель переманить всех присутствующих на театральном представлении на сцену и оставить зрительный зал пустым. Пожалуй, единственными, кто должен заполнить собой зал для зрителей, — это сам Путин-Медведев и его близкие по политическому действу люди.

Конечно, когда какая-то партия умело промывает мозги избирателям, когда вследствие этой промывки большая часть электората идет за ней, это самое большинство с неприкрытым сарказмом, а иногда даже с презрением смотрит на то минимальное количество людей, не пожелавших вступить в их ряды. Здесь действует психологический принцип, характерный для толпы. Но что такое толпа, как не безыдейная масса? Что есть толпа, как не совокупность людей, лишенных своего личного мнения? Конечно, эти люди будут презрительно и крайне негативно относиться к меньшинству, не примкнувшему к ним. Но масса не понимает, что именно это меньшинство, эта оппозиционная к ним горстка индивидов (именно индивидов, а не тех людей — дивидов, из которых состоит масса) зачастую есть настоящая интеллектуальная элита, умеющая думать и анализировать, у которой есть иммунитет к любой промывке мозгов — она на них просто не влияет в силу наличия у них действительно субъектных и личностных характеристик, массе не присущих. Ведь количество — это еще не показатель качества, правильности или истины. В нашем случае количество — это показатель болезненности общества, которое из-за своего психосоматического недомогания буквально проникнуто большинством, лишенным внутреннего голоса (своего «я»), но при этом голосующего. Голосующего не за того, кого хотят, а за того, про кого скажут.

О факте, говорящем, что мнение большинства — еще не показатель истинности, пишет А. Маслоу. Ученый говорит о самоактуализированной личности как идеале, и противопоставляет ее огромному количеству обывателей. Ссылаясь на результаты исследований, он приводит очень маленькое число таких людей из всего населения Америки. Многие люди, по его мнению, формируют суждения, опираясь не на свои собственные предпочтения и вкусы, а на те, что навязываются СМИ. А в нашем, современном российском случае СМИ, как мы уже отмечали, — это средства, позволяющие политикам зомбировать народ: большинство теле и радиоканалов и газет существуют только за счет того, что всячески пиарят «элиту», и если они перестанут это делать или, что еще лучше, начнут публиковать критические замечания в адрес власть имущих, они просто прекратят свое существование. СМИ находятся под каблуком «Единой России» и выступают средством не столько массовой информации, сколько тиражирования «положительных сторон» «партии». Обратите внимание: практически нигде в официальных источниках вы не найдете критических упоминаний в адрес единороссов. Во многих городах проходят пикеты под лозунгом «против», но ни по телевидению, ни по радио, ни в газетах их не освящают. Мало того, на эти пикеты не просто не обращают внимания, а их разгоняют аки дворовых собак. Правовое общество! Журналисты говорят только об акциях, проводимых самой «Единой Россией», но не об акциях, проводимых против нее. Они просто боятся: освещение этих мероприятий может действительно погубить их карьеру и послужить поводом для увольнения с работы. Об оппозиционных акциях можно найти информацию только на некоторых интернетовских сайтах. Конечно, еще остались непродажные СМИ, но их настолько мало, что на общем фоне их мизерное количество можно вообще не брать во внимание. Я, например, вообще перестал смотреть телевизор; какой смысл его смотреть, если там не освещают новости, а их делают, создают! Создают «псевдособытия». Телевизионное (и не только!) информационное поле — это пространство псевдоинформации; оно не дает реципиенту информацию, а зомбирует его. Единственное средство ознакомления с действительными новостями и их аналитическим рассмотрением — это Интернет, который полностью закрыть нельзя. Конечно, многие «неугодные» сайты закрываются, но в целом Интернет действует как огромная разрастающаяся в бесконечность ризома, неподвластная никакому контролю. И на некоторых сайтах печатаются очень хорошие новостные или аналитические статьи — В. Шендеровича, Ю. Латыниной и т. д. Но, к сожалению, эти сайты имеют очень маленькое число читателей, всего пара процентов населения, — реклама оппозиции в наше время невозможна. Люди в своем большинстве предпочитают черпать информацию из более официальных и привычных источников — телевидение, радио, газеты — и не задумываются об однобокости этой информации.

Согласно принятой в 2000 году Доктрине информационной безопасности, на первое место среди национальных интересов России в информационной сфере ставится соблюдение конституционных прав человека и гражданина на получение информации и использование ее в своих интересах. Е. Н. Касторнова в своей статье оптимистично замечает, что осознанная на уровне государства необходимость такого совершенствования информационной сферы приведет к прозрачности политики в целом и создаст предпосылки для формирования диалоговой культуры во взаимоотношениях власти и общества. И сейчас правительством принимаются законы, направленность которых — достижение информационной открытости [51]. Кроме как наивностью, по-другому такой взгляд на вещи назвать нельзя. Принятый закон — еще не выполненный закон. Неважно, какие законы принимают, а важно, какие выполняют. Власти не хотят прозрачности, для них эти новые информационные технологии скорее как ком в горле, чем нечто позитивное и требующее усовершенствования и продвижения. Говорится одно, а делается совершенно другое, чего, к сожалению, не замечают некоторые авторы. Например, Е. С. Михайлова, апеллируя к новостным лентам и единоросскому Уставу, убеждает нас в том, что между партиями, а также между партиями и группами интересов существуют демократические связи, что на государственном уровне стимулируется выражение гражданами их политической воли, что группы интересов имеют шанс быть услышанными органами власти, что гражданские настроения и требования учитываются последними [52]. Ссылаться на новостные ленты и уж тем более на Устав верхушки — не самый лучший и убедительный способ доказывать истину. Нет партий с плохими уставами и программами, но существует много партий, которые просто их не выполняют. Ссылаться поэтому необходимо в первую очередь на личный и общественный опыт, не на то, что пишут в продажных СМИ, а на то, что происходит в реальности, которая уж совсем не демонстрирует нам положения, прописанные в сомнительной прессе. Нынешние новости в своем преимуществе — не только не авторитетный, а вообще последний источник из тех, каким можно верить. Поэтому значительная часть текстов (статей типа статьи Касторновой или Михайловой) представляют из себя малозначительную ценность, так как содержат в себе вымысел, на которой зиждется практически вся политика «Единой России». Некоторые из них даже пытаются претендовать на научный статус, так как изложены соответствующим языком и опубликованы в научных журналах. Возникает предположение — или статьи написаны людьми, кто до конца не разобрался в ситуации и верит любому печатному слову, или же просто эти статьи заказные. Это не научные статьи, в которых используется анализ новостей, а это сами «новости», которые принимают облик научного материала. Такие тексты, напечатанные в уважающих себя научных журналах, погружаясь в нелегитимные языковые игры, дискредитируют саму науку как таковую, выводя научный дискурс в рекламный, выхолащивая из него всякую объективность и стирая демаркационную линию между наукой и желтой прессой.

В общем, оппозицию давят со страшной силой, и для этого «святого» дела все средства хороши. Сейчас «Единая Россия» стала за счет доверчивости масс настолько сильной корпорацией, что может запросто искоренить всю оппозицию и достичь полной однопартийности. Но они этого не делают. Они все-таки заинтересованы в том, чтобы оппозиционные партии существовали, но существовали на слишком низком уровне своего развития, на уровне тараканов. И как только численность этих партий начинает расти, как только их рейтинг становится выше, единороссы тут как тут. Они сразу понижают рейтинг оппозиции, но, надо заметить, не уничтожают ее полностью. Почему? Потому что если они искоренят всю оппозицию и тем самым добьются монопартийной политической системы, то реакция народа может стать гибельной для самой «Единой России». Конечно, русский народ терпелив, но вряд ли он снова смирится с однопартийностью — ведь это очевидный путь к новому тоталитаризму. Поэтому единороссы создают видимость оппозиции как некой альтернативы: «вы существуйте, — говорят они, — но ровно настолько, чтобы люди вас видели, но не настолько, чтобы представлять для нас угрозу». Вот и вся хитрость. Оппозиция, быть может, не просто сохраняется, а специально создается для отвода глаз, но на деле она не представляет из себя ничего серьезного. Многопартийность, свобода слова — это лучшее для нормальных граждан и худшее для единороссов. «Трудно сказать, осознает ли президент, что то единственное, что могло защитить его и страну, единственное, что придает жизни стабильность — реальная многопартийность, реальное разделение властей и реальная свобода слова, — он отменил собственными руками. Хотя именно эти механизмы хоть и мучительно, но включают народ в созидание и делают людей гражданами. А граждане принимают на себя часть ответственности за жизнь страны. Но, к сожалению, президент избрал другой путь, и народ радостно снял с себя ответственность за все решения» [53]. Мы теперь не граждане. Мы вообще никто и звать нас никак.

Обманывая народ, скрывая свое истинное лицо, у них еще хватает совести морализировать и учить надо жить. Конкретный факт. Наши «глубокоуважаемые» правители морализировали на тему поддержки отечественного производителя автомобилей и ради рекламы российских машин подняли госпошлину на иномарки. Но если бы они сами ездили на стареньких «Запорожцах», «Жигулях» и прочих российских произведениях автомобильного искусства, то у них было бы моральное право указывать нам, на чем ездить стоит, а на чем нет. Да и то это было бы право скорее не указывать, а просто советовать.

О полном отсутствии демократических ценностей в стране говорит не только умертвление свободы слова, но и неразделение властей. В демократической стране законодательная, исполнительная и судебная власти должны быть четко отделены друг от друга. Если они сращены, то неминуем произвол по принципу «сам издаю и сам же контролирую». Именно это мы и наблюдаем сейчас; президент стоит во главе власти в общем, то есть всех ее ответвлений.

Заключение

И к чему мы идем? Неуклонно и неизбежно мы все ближе и ближе подходим к тоталитаризму, который витает в воздухе и стоит на пороге; мы чувствуем запах нового режима, слышим его дыхание за спиной и понимаем, что если сейчас ему подчинимся, то потом противостоять будет уже поздно.

Хотя что там говорить — уже подчинились. 63 % голосов «насчитали» по результатам выборов 2007 г. Действительно, результаты выборов — это результаты теста на интеллект. Если мы примем на веру то, что и вправду такой большой процент проголосовал за единороссов, то можем смело прийти к следующему выводу: проверку на развитие интеллекта народ не прошел. Ни один нормальный человек с более или менее высоким умственным развитием никогда не отдаст свой голос за такое объединение, как «Единая Россия». По крайней мере, по собственной воле. Следовательно, у нас в стране 63 % населения — стадо, привыкшее идти за пастухом. Вот и возникает вопрос: «чему вы радуетесь, единороссы? Тому, что вся тупая масса проголосовала за вас? Да, большинство, но какое…».

С другой стороны, мы не можем так категорично утверждать об интеллектуальном уровне «партийцев» и им сочувствующих. Ведь большинство от этого процента — люди подневольные, которых буквально заставили проголосовать под угрозой увольнения или лишения премий (школьные учителя, медицинские работники, сотрудники социальных центров и прочих государственных заведений). Но если дело касается политики, да еще и такой наглой, то я никогда не пойму человека, который пошел наперекор своим политическим убеждениям и ценностям и проголосовал за тех, на кого рукой указало его начальство, не преминувшее перед этим оговориться о поощрениях за «правильно» сделанный выбор и наказании за «неправильный». Тут уж надо идти на принцип и не думать о возможных потерях (денег или работы). Многие люди придерживаются меркантильной позиции обывателя, а единороссы успешно этим пользуются. Если бы они знали, что русского человека не зацепить методом устрашения, то они этим методом, этой насильственной парадигмой и не стали бы пользоваться. Короче говоря, я не склонен к оправданию тех, кто проголосовал не по личным убеждениям, а под гнетом кнута. Скорее наоборот, такие люди достойны обвинения в лицемерии и в обывательстве.

Кроме того, как отмечает Г. Г. Почепцев, мы чаще всего голосуем не за разумные доводы политика, а за его респектабельный внешний вид [54]. Я бы также добавил, что политики созданием своего имиджа (прежде всего манеры одеваться) компенсируют не только отсутствие рациональности, но и отсутствие нравственности. Созерцая приятно выглядящего кандидата, мы перестаем задумываться о его внутренних характеристиках; скорее даже, бессознательным образом проводим прямую параллель между его внешностью и личностными качествами по принципу «если первое на позитиве, значит, и второе ему не уступает». Однако этот миф легко развеять, вспомнив достаточно красивый стиль одежды представителей криминальных группировок 90-х. В общем, встречаем по одежке…

Вот что пишет о «Единой России» Александр Рыклин: «Подозрительные взгляды, полицейский режим, психушки для инакомыслящих, превентивные репрессии для остальных, тотальный контроль над любым живым словом, Мамонтов со своей глупой пропагандой, тупая и тухлая идеология, тупые и тухлые лица на трибунах, а когда обвалятся цены на нефть — карточки для пенсионеров на хлеб и очереди за водкой. И ложь, ложь, ложь, ложь с утра и до вечера. Думаете, эта апокалиптическая картина — преувеличение? А по-моему — это почти неизбежно наше с вами очень скорое будущее. Уцепимся за «почти»? Попробуем на нем повиснуть? Не уверен, что получится. Не уверен даже, что есть за что цепляться. Но пробовать, конечно, все равно надо. Или уезжать отсюда к чертовой матери…» [55]. Вот-вот, уезжать, как завещает господин Рыклин. Стратегия избегания только и остается.

Учитывая всю серьезность и планомерность политики «Единой России», ее до наглости грамотно-лживую пропаганду, представители этой корпорации уже сейчас безо всякого преувеличения могут заявить: «наш рейх переживет тысячелетия». Однако какой бы основательно продуманной эта система ни была, она, как и любой тоталитарный режим, боится одного — гласности. Советский Союз рассыпался из-за того (в том числе), что в СМИ стала просачиваться правда о деятельности «верхушки». Таким образом, путинская система опасается правды, истины, поскольку сама она держится на лжи и полной закрытости информации; истина для нее — самый злейший враг. Система порождает волну бюрократии, и все элементы, находящиеся внутри нее, пользуются привилегированной прикрытостью, санкционированной прикрытостью своей коррупционной деятельности. Но такая система неустойчива — гласность способна уничтожить любой тоталитарный порядок. Вот только сама эта гласность задушена. Народу знать про коррупцию, бюрократию и явные нарушения конституционных прав и свобод — вредно для здоровья. Безо лжи — своего единственно орудия — Путин является просто голым королем. Не зря ведь первое, что сделал наш глубокоуважаемый бывший президент, когда сел на свой трон, так это закрыл НТВ как единственный независимый канал. Боится, однако. Правды боится. «Люди не должны бояться своего правительства, а вот правительство должно бояться народа», — прозвучала фраза в кинофильме «V — значит вендетта». Наше же правительство для того, чтобы народ не представлял из себя угрозу, само встает на место агрессора. Оно лишь показывает уверенность, но за этой мнимой демонстрацией скрывается страх. Страх быть раскрытым. Ведь во все времена антинародные (корпоративные) правительства были озабочены легитимацией своей политической деятельности, и ради того, чтобы народ признал ее законной и достойной восхищения, они пускали в ход самые разные средства: идеологические, научные, правовые, нравственные и прочие. И люди верили, и люди шли вслед за своими рабовладельцами, надеясь на светлое будущее, к которому их приведут. Подумать только! — их обманывают направо и налево, их обдирают до последнего рубля, им навязывают совершенно противоположные идеи тем, которые реализуются в действительности, а они молебно просят остаться у власти своего «благодетеля».

 Что такое сильная власть? Это не та власть, которая сжимает все сферы общественной жизни в один кулак и проникает везде и повсюду, как в огромном Паноптикуме. Скорее наоборот, сильная власть — это та, которая позволяет себе разжать кулак и тем самым дает возможность людям, общественным объединениям и партиям выражать свою позицию, то есть быть гражданами своей страны. Она работает для народа, а не заставляет народ работать на себя. Поэтому «Единая Россия» никоим образом не может называться сильной партией — это партия, которая противопоставила себя народу, победила народ. И победила не благодаря своей силе, а благодаря хитрости, наглости и лицемерию, которые использовала направо и налево. Административный бюрократизм, взяточничество, укрывательство своих, устрашения и подкупы, уничтожение оппозиции, борьба с гласностью и полное нарушение узаконенных прав и свобод, стратегия обнищания народа — арсенал ее методов. Грамотное же правительство, сильное и уважающее себя (а также народ) никогда не станет применять подобную методологию; это ниже его достоинства. Компетентность политика оценивается, помимо всего прочего, еще и тем режимом, который он пытается установить. Только голый король, пытающийся прикрыть свою наготу, будет стараться напустить тень на себя и госаппарат, запрещая гласность, контролируя СМИ и проводя антигуманную и антиобщественную политику лжи и лицемерия. Путин пытается легитимировать свою политику, постоянно напоминая о том, что сейчас России нужна сильная и твердая президентская власть, сильная рука. Обратите внимание — именно президентская власть. Другими словами, он указывает на создание тоталитарного государства, во главе которого должен быть он сам. Но можно ли назвать тоталитаризм проявлением сильной власти? Естественно, нет. Скорее, его наступление — это результат отчаянной попытки некомпетентных в профессиональном и морально-нравственном смысле дельцов любыми способами удержаться в кресле верховного жреца, которые охотно меняют роль слуг народа на его эксплуататоров и работают только ради собственного обогащения и процветания. «Государство пытается преследовать в судебном порядке людей, которые разоблачают его преступления» [56], — эти слова Н. Хомского можно возвести в ранг великого высказывания.

Может быть, российское правительство — всего лишь инструмент, рычаг, запускающий систему, спланированную и отлаженную кем-то другим, находящимся в тени? Бытует мнение, согласно которому почти все описанные проблемы исходят из так называемого Гарвардского проекта, связанного с именами Даллеса и Бзежински. Этот проект своей целью ставил обнищание населения России, его культурную деградацию, спаивание и наркоманизацию России с последующей передачей ее территорий мировому правительству. Если обратить внимание на эти тенденции, а также на то, сколько предприятий и земель с периода перестройки и до настоящего времени было продано иностранцам (в первую очередь американцам), то имеет смысл задуматься о том, что действия нашего правительства вполне могут быть связаны с планами глобалистов. Но, не имея конкретных данных ради доказательства этой идеи, смеем только предположить.

В заключение стоит добавить, что наше правительство ничего не запрещает, так как прекрасно знает, что запретный плод всегда сладок и все недозволенное влечет к себе повышенное внимание. Просто то, что запретно, не является запретным в прямом смысле этого слова, а умалчивается, как будто оно вовсе не существует. Они не говорят «против нас идти нельзя» и не указывают пальцем на тех, кто действительно против. Вместо этого они говорят «никто не против, все только за».

В общем, современное российское правительство мало чем отличается от тоталитарных образований, имевших место в истории. И наверняка в скором будущем ни у одного человека не будет вызывать следующая шутка: «НСДАП», «Единая Россия», «Итальянская фашистская партия» — уберите лишнее.

 

Примечания

[1] Гопко В. В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. Омск, 2006. С. 23.

[2] Гусейнов А. А. Этика ненасилия // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 72–81.

[3] Конституция РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.constitution.ru/10003000/10003000-4.htm  (дата обращения: 09.03.2010).

[4] Бодалев А. А. О взаимосвязи общения и отношения // Вопросы психологии. 1994. № 1. С. 124.

[5] Косиков Г. К. Ролан Барт — семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М. : Издательская группа «Прогресс» ; «Универс», 1994. — 616 с. С. 44.

[6] Декомб В. Тождественное и иное / Декомб В. Современная французская философия. М.: Издательство «Весь Мир», 2000. — 344 с. С. 104.

[7] Гопко В. В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. Омск, 2006.

[8] Юревич А. В. Типология психологических фактов // Вопросы психологии. 2006. № 5. С. 4.

[9] Конституция РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.constitution.ru/10003000/10003000-4.htm  (дата обращения: 09.03.2010).

[10] Фромм Э. Бегство от свободы. М. : Прогресс, 1990. — 272 с.

[11] Уилбер К. Интегральная психология: Сознание, Дух, Психология, Терапия. М. : ООО «Издательство АСТ» и др., 2004. — 412 с.

[12] Токарева М. Ю., Донцов А. И. Меньшинство как источник социального влияния // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 50–62.

[13] Пеунова С. М. «Вся власть — народу?» (Исповедь современника). Самара : Издательский дом Светланы Пеуновой, 2007. — 368 с. С. 182.

[14] Токарева М. Ю., Донцов А. И. Указ. соч. С. 50.

[15] Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения: Толпа, слухи, политические и рекламные кампании. М, 2005. — 160 с.

[16] Корнилов А. П. Саморегуляция человека в условиях социального перелома // Вопросы психологии. 1995. № 5. С. 72.

[17] Юревич А. В. Наука и паранаука: столкновение на «территории» психологии // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 1. С. 81.

[18] Гусейнов А. А. Этика ненасилия // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 72–81.

[19] Гопко В. В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. Омск, 2006. С. 27.

[20] Гжегорчик А. Духовная коммуникация в свете идеала ненасилия // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 54–64.

[21] Гусейнов А. А. Моральная демагогия как форма апологии насилия // Вопросы философии. 1995. № 5. С. 5–12.

[22] А. А. Гусейнов, помимо этого, приводит несколько положений, следуя которым, осуществляется ненасильственная акция. См.: Гусейнов А. А. Этика ненасилия // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 72–81.

[23] Уилбер К. Интегральная психология: Сознание, Дух, Психология, Терапия. М. : ООО «Издательство АСТ» и др., 2004. — 412 с. С. 203.

[24] Фуко М. Пылающий разум // Матрица безумия / М. Фуко, К. Г. Юнг. М. : Эксмо, 2006. С. 184.

[25] Там же.

[26] Там же.

[27] Лебон Г. Психология народов и масс. СПб : Изд-во «Макет», 1995. — 316 с.

[28] Франк С. Л. Философские предпосылки деспотизма // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 114–127.

[29] Там же.

[30] Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М. : Издательство «Ad Marginem», 1999. — 480 с.

[31] См.: Хевеши М. А. Толпа, массы, политика: ист.-филос. очерк. М., 2001. — 240 с.

[32] Пеунова С. М. «Вся власть — народу?» (Исповедь современника). Самара : Издательский дом Светланы Пеуновой, 2007. — 368 с. С. 232.

[33] См.: Райх В. Психология масс и фашизм. СПб., 1997. — 380 с.

[34] Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М. : Издательство «Ad Marginem», 1999. — 480 с.

[35] Токарева М. Ю., Донцов А. И. Меньшинство как источник социального влияния // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 58.

[36] Дьяконова Н. А., Юртайкин В. В. Авторитарная личность в России и США: ценностные ориентации и локус контроля // Вопросы психологии. 2000. № 4. С. 51–60.

[37] Участие в выборах — это весьма спорный вопрос. Сейчас выборов как таковых нет, а вместо них — сплошная фальшь; и электорат теперь нужен не для выполнения своей избирающей функции, а только для вида, — как иллюзия, удовлетворяющая самого себя по принципу «мы голосуем — значит, мы выбираем».

[38] Дьяконова Н. А., Юртайкин В. В. Указ. соч. С. 59.

[39] Гжегорчик А. Духовная коммуникация в свете идеала ненасилия // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 54–64.

[40] Вообще, А. Гжегорчик выделяет четыре признака, но мы остановимся лишь на этих двух, поскольку именно им в корне противоречат действия «Единой России».

[41] Гопко В. В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. Омск, 2006. С. 65.

[42] Там же.

[43] Горохов В. Г. Научно-техническая политика в обществе не-знания // Вопросы философии. 2007. № 12. С. 71.

[44] См.: Гопко В. В. Воля в массовой культуре / Дисс. на соиск. степени канд. филос. наук. Омск, 2006.

[45] Березин Г. В. Особенности влияния СМИ на формирование современных политических ориентаций россиян (на примере телевидения / Автореф. дисс. канд. филос. наук. М., 2000.

[46] Почепцов Г. Г. Паблик рилейшнз, или как успешно управлять общественным мнением. М. : Центр, 2004. — 336 с. С. 8.

[47] О грязных политтехнологиях, применяемых в выборах и предвыборных кампаниях, о бюрократизме в органах власти и многих других свойственных для нашей действительности вещах см.: Пеунова С. М. «Вся власть — народу?» (Исповедь современника). Самара: Издательский дом Светланы Пеуновой, 2007. — 368 с.

[48] Конституция РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.constitution.ru/10003000/10003000-6.htm (дата обращения: 09.03.2010).

[49] Сюда же, к сожалению, входят люди, личные убеждения которых идут вразрез с политикой партии, но они «обязаны» находиться здесь под страхом потерять работу или лишиться карьеры.

[50] Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М. : Издательство «Ad Marginem», 1999. — 480 с. С. 274–275.

[51] Касторнова Е. Н. Интернет-технологии как фактор формирования диалоговой культуры взаимодействия власти и общества // Среднерусский вестник общественных наук. 2009. №2. С. 106–111.

[52] Михайлова Е. С. Демократические механизмы взаимодействия политических партий и групп интересов в современной России // Среднерусский вестник общественных наук. 2009. № 2. С. 123–128.

[53] Ганапольский М. Пропасть неопределенности [Электронный ресурс] // Ежедневный журнал. URL: http://www.ej.ru/?a=note&id=7496  (дата обращения: 09.03.2010).

[54] Почепцов Г. Г. Паблик рилейшнз, или Как успешно управлять общественным мнением. М. : Центр, 2004. — 336 с.

[55] Рыклин А. А теперь о ситуации в Мьянме… [Электронный ресурс] // Ежедневный журнал. URL: http://www.ej.ru/?a=note&id=7439 (дата обращения: 09.03.2010).

[56] Фуко М. О природе человека. Справедливость против власти // Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. М. : Праксис, 2002. С. 129.

 

Ильин А.Н. Корпорация власти: критический анализ // Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб». URL: http://rikmosgu.ru/publications/3559/4137

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *