В статье раскрывается ценностная специфика восприятия труда и досуга в культуре потребления. Консюмеризм в этом смысле парадоксален, так как абсолютизирует досуг и маргинализирует труд. Вместе с тем, 1) досуг формируется благодаря труду, 2) досуговые практики зависят от модных трендов, что нивелирует аутентичность досуга. Также описывается роль шопинга и кредита в обществе потребления.
Ключевые слова: культура потребления, труд, досуг, шопинг, кредит.
Консюмеризм — социокультурная система, где социальная идентификация построена не в сфере труда и производства, а вне работы — прежде всего в демонстративных развлечениях. Самоопределение в труде, социальная полезность труда, реализация знаний и способностей через труд и профессиональное развитие как ценности потеряли свою значимость.
Советская ценностная система культивировала трудолюбие как терминальную ценность. В условиях современной потребительской культуры распространяется трудоголизм (как вид аддикции), который выступает в качестве инструментальной ценности. Сегодня труд отказался от прежнего миссионерского метафизического содержания, от идеи человеческого призвания и восприятия труда как средства строительства совершенного общества. Труд теперь ценен только для индивида, но не для общества, нации, страны и будущих поколений. Он стал индивидуализированным, приватизированным, связанным исключительно с личной выгодой, а не с общественной пользой. Само понятие «общественно полезный труд» утратило свой статус и не является основанием престижа, привилегий и высокого заработка. Теперь уже никого не интересует, кто какой вклад своим трудом внес в «дело социума», и, тем более, не распределяются престиж, привилегии и заработок сообразно величине этого вклада. Однако если в обществе не культивируется честный, добросовестный и социально полезный труд, не воспитывается высокий трудовой этос, то общество не может стать гражданским.
Потребительское уважение в основном распространяется на сферы непроизводительного и зачастую социально бесполезного (но высокооплачиваемого) труда. Производительный труд утратил как материальный, так и символический статус. Вакантное место в современном обществе припасено не для рабочего социально полезного физического и умственного труда, не для того, кто производит действительное благо, а для того, кто занимается производством симулякров. Статус получают популярный телеведущий, диджей, поп-звезда, пиарщик, имиджмейкер, спичрайтер, чиновник, финансовый спекулянт. Общественно-экономическая система, в которой непроизводительные профессии являются самыми престижными, не способна к развитию или хотя бы к поддержанию устойчивого состояния.
Находясь в потребительской гонке, человек стремится больше зарабатывать, а при возрастании трудового времени уменьшается свободное время, которое представляется одним из показателей статусности и необходимым условием для реализации потребительских практик. Бюджет растет, а время на его трату уменьшается. Когда время человека поглощено трудом, он лишается досуга (как показателя статуса и свободы) и, соответственно, своей потребительской респектабельности. Финансовый ресурс ограничивает временный ресурс. Здесь мы наблюдаем парадокс консюмеризма, который ценит досуг, но обесценивает труд, хотя они обычно сосуществуют вместе, в единой и неразрывной связке.
Изнурительный труд во благо накопления позиционного символического капитала, стремительный темп жизни способны приводить к нервному и физическому истощению, к дисгармонии в коммуникативной сфере. Залогом негативных соматических и психосоматических последствий выступает также получивший широкое развитие феномен «неукорененности труда». В эпоху «текучей современности» труд стал мобильным, лишенным долговременных гарантий. Мобильность, в отличие от прежней трудовой укорененности, не позволяет выстраивать серьезные и длительные коллективные отношения и солидаризироваться с коллегиальным коллективным духом. Она выступает дополнительной причиной роста индивидуализма, который вполне характерен для потребительской культуры и абсолютизируется ею.
Демонстративный досуг, проявляемый в демонстративном потреблении, — способ доказать свободу по отношению к труду, знак причастности к сакральному «сообществу потребления». Однако навязывание инфраструктурой потребления «правильной досуговой деятельности» отчуждает от человека уже не его труд, а досуг, который вместо свободного становится регламентированным и теряет свою аутентичность. Определенные (знаковые) формы досуга превращаются в обязанность, которой необходимо следовать; на потребителя оказывается психосоциальное давление в виде предложение рецепта «как нужно отдыхать».
Консюмеристская инфраструктура задает форму социокультурной организации досуговой деятельности, стандарты досуга. Индивидуальный и институциональный выборы становятся почти неразличимы. Регламентация вышла за границы труда и охватила сферу досуга, реализуемые в котором потребительские практики придают ему образ полезности и содержательности. В досуге, а не в труде, и даже не столько в самом досуге, а в широком диапазоне досуговых потребительских практик, формируется идентичность потребителя. Вне потребления досуг представляется не настолько ценным, ибо ценный досуг — это свобода потреблять и тратить на потребление максимум временных и финансовых ресурсов. На почве этой тенденции развивается целая индустрия, предлагающая широкую сферу развлечений и разных досуговых услуг и заодно еще более подстегивающая укоренение приоритета потребительского досуга. Так, капиталистическая система осуществляет две формы эксплуатации: 1) традиционная эксплуатация труда рабочих, 2) эксплуатация досугового и — шире — покупательского поведения, реализуемая с помощью «мягких» требований моды и рекламы.
Характер досуговой деятельности — один из показателей культурного развития. Коммерчески ориентированные безрефлексивные развлечения культурой потребления принимаются в большей степени, чем интеллектуальные формы досуга, в частности, культура чтения, посещение музеев, театров.
Капитализм заинтересован в снижении издержек на зарплату рабочих, но в повышении производительности труда и спроса на произведенный товар. Эту дилемму удалось решить посредством внедрения ценностей потребительской культуры в общем и распространения кредитомании в частности. Система кредита позволяет поддерживать массовое потребление, но ее распространение стало одной из причин финансово-экономического кризиса, кризиса невозвратов.
Система кредита — элемент спекулятивной экономики. Она предлагает получать, не заработав, выступая фактором детерминации потребительского поведения. Широко развитая в наше время реклама и вся потребительская инфраструктура заставляют отказаться людей от ценностей бережливости, скромности и рациональности в покупках. Экономической системе выгодно, чтобы спрос поддерживался на высоком уровне. Кредитная система разбивает последний барьер — нехватку финансовых средств. Теперь даже если у человека нет денег, у него все равно имеется «выход» на арену потребительства — деньги взаймы. С одной стороны, это стимулирует потребительскую активность, то есть спрос в самом широком смысле. С другой, за этот «выход» человек переплачивает в виде процентов. Инфраструктура вещает: «Если ты бережливый и скромный, перестраивайся, чтобы быть современным, то есть гонящимся за модой, расточительным, совершаюшим в том числе ненужные покупки. Если у тебя нет денег, бери кредит».
Кредит является не только способом приобретения рекламируемого продукта, а сам выступает объектом рекламы. Кредит рекламируется методом апелляции к потребностям в контроле и могуществе, к возможности «здесь и сейчас» осуществить покупку. Посредством индустрии «иерархии кредитных карт» сами кредитные карты выступают фактором социальной значимости их владельца.
Консюмерам свойственно терять чувство меры, переоценивать свои возможности и брать кредиты в том числе на вещи, которые не являются предметами первой необходимости. Так, кредит, сопряженный с высоким уровнем переплаты, становится нерациональной формой экономической деятельности. В результате возникает проблема невозврата, которая из экономической перерастает в социальную. В некоторых случаях заемщик более половины своего дохода выплачивает по кредитам.
Кредит — средство увеличения зависимости заемщика от источников дохода, от стабильности работы. Кредит захватывает будущее заемщика, дисциплинирует его экономическую деятельность. Он является основой социального контроля и фактор закрепления политического конформизма в обществе. Заемщик обычно наименее склонен к риску и стремится быть стабильным в труде. «Доступность» кредитов, широкая рекламная индустрия, тенденции моды, храмы потребления — все эти явления стимулируют такую форму поведения, как шопинг.
Храмы потребления обладают такой полифункциональностью, что становятся местами удовлетворения любых потребностей (и пространством формирования новых потребностей), центрами притяжения желаний и устремлений, настоящими универсумами потребительских практик. Современные торговые центры оснащены такой инфраструктурой, каждая часть которой осуществляет покупательский соблазн. Все их внутреннее устройство следует задаче сделать более комфортным времяпровождение покупателей, а значит, максимально повысить оборот. Они формируют привыкание к себе и стимулируют стратегемы шопинга. Шопинг стал, пожалуй, самой распространенной «культурной» формой поведения.
Шопинг — проявленное в поведении средство самоутверждения, борьбы со скукой повседневности, стрессом, депрессией, чувством одиночества, подавленного состояния вследствие развода, с невниманием со стороны других людей. Хотя шопинг считается видом психотерапии, с его помощью осуществляется отвлечение от проблем, а не их решение, и, в конечном счете, происходит привыкание к шопингу. В результате усиливается тенденция проведения большого количества свободного времени в условиях потребительских пространств, сопряженная с нерациональными финансовыми тратами. Весьма примечательно, что люди, страдающие/получающие удовольствие от шопинга, несмотря на постоянные приобретения и валящиеся вещи из шкафа при его открытии, выражают результаты шопинга наполненными грустью словами «вещей много, а надеть нечего». Шопинг — средство уйти от одиночества, которое навевает (гнетущие) раздумья и размышления. Шопинг — это встреча с вещами и знаками, «общение» с ними, подвергание себя гипнозу вещей. Такой «гипноз вещности» весьма эффективно отвлекает от реальности и от ее рационального восприятия.
Шопинг и кредит становятся аддиктивными формами поведения, а кредитомания — фактором экономических рисков, экономической, психологической и социокультурной девиацией.
Ильин А.Н. Специфика трудовой деятельности и организации досуга в культуре потребления // Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические: по материалам Междунар. науч.-практ. конф. «Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические» / под ред. Г. Л. Никоновой, А. В. Никитиной. – Чебоксары: Чув. гос. пед. ун-т, 2015. С. 72-75.
