В статье подвергаются критическому анализу теория и практика неолиберализма. Государство призвано осуществлять большое число социально значимых функций — от обеспечения общественной безопасности до ограничения бедности и социально-экономического расслоения.Эти функции нейтрализуются неолиберальным проектом, который стремится отстранить государство от управления обществом и экономикой. Анализируются такие неолиберальные концепции, как социальное благо от приватизации и личная ответственность. Доказывается их мифологичность, функционирующая для легитимации неолиберального проекта в глазах общественности. Раскрывается сущность, сокрытая за эвфемизмом «гибкий рынок труда» и за другими эвфемизмами, которые используют сторонники неолиберализма для успешной пропаганды своих инициатив.Доказываются социальная дисфункциональность неолиберальныхреформ, их антинародный характер. Рост неравенства, утрата государствами суверенитета, расширение бедности, развитие корпоративного сектора (в том числе социально безответственного спекулятивного капитала) — закономерный итог функционирования неолиберального проекта. Этот проект является методологией в руках транснационального бизнеса для открытия экономик суверенных государств и закабаления обществ.
Ключевые слова: неолиберализм, государство, функции государства, свободный рынок, «гибкий рынок труда», эвфемизм.
Введение
Современный либерализм целесообразней называть неолиберализмом, поскольку у него существуют принципиальные отличия от классического либерализма. И даже если для простоты изложения далеко не всегда используется приставка «нео», слово «либерализм» по умолчанию следует понимать как «неолиберализм» (далее—«НЛ» и термины вроде «неолиберальные реформы» — как «НЛ-реформы»). Классический либерализм имеет заслуги борьбы против рабства, клерикализма, бюрократизма, сословного неравенства, политической цензуры и абсолютизма. В свое время либеральная буржуазная философия стала прогрессивным явлением против привилегированной феодальной аристократии (которая ставила себя выше других людей) и ее порядков, сковывающих свободу человека. В целом буржуазные революции вызвали создание мощных средств производства, инфраструктуры, промышленности.
НЛ имеет мало общего со своим предшественником. В отличие от либерализма, он превозносит расширение прежде всего экономической свободы, не оглядываясь на общественную безопасность и социальную справедливость. Однако данная идеология по-прежнему обладает серьезным символическим капиталом, продолжает притягивать симпатии и ассоциироваться с защитой прав и свобод в самом позитивном смысле слова. Термин «либерал» в массовом сознании настолько закрепился, что оставил за собой положительно воспринимаемое значение, превратился в бренд, в точку притяжения позитивного отношения. Данный термин имеет на практике совершенно иное наполнение, чем представления о нем. В этом заключается проблема терминологии, когда термин в общественном сознании теряет свое истинное значение, отрывается от реальной практики тех акторов, к которым он отсылает.
Грамотно подобранная терминология, имеющая позитивный имидж, выступает эффективным средством воздействия на массовое сознание. Само использование определенных терминов располагает реципиентов, вызывает у них положительные эмоции, расширяет аудиторное поле — и это происходит несмотря на отсутствие связи с реальным смыслом термина. Невзирая на бесповоротную дискредитацию НЛ, осуществленную на эмпирическом уровне (разрушительный результат НЛ-реформ в России и в ряде других стран), таковая дискредитация не произошла на всеобщем ментальном уровне. В России по-прежнему масса ученых, писателей, политиков, бизнесменов продолжают проповедовать НЛ-идеи приватизации госсобственности, всеобщей маркетизации, минимизации функций государства и так далее. И они находят в обществе определенный сегмент сочувствующих. Кроме того, НЛ притягателен, поскольку его превозносят в основном успешные люди и массы, которые хотят на них равняться, стараются заимствовать образ жизни и образ мысли своих кумиров.
Нередко люди,когда им рассказывают о действительной сути НЛ, сильно удивляются, не желая верить «клевете», направленной в сторону этой «благой» идеологии. Закрепившееся в массовом сознании положительное отношение к либерализму, исходящее из его теперь уже неверного значения, играет на руку апологетам НЛ.Идеологи, пропагандисты и защитники НЛ по-прежнему апеллируют к ценностям, которые проповедовал классический либерализм. Только эта апелляция происходит исключительно на словах. Ведь для продвижения в общественное сознание любой идеологии необходимо делать отсылки к неким ценностям, которые находят положительный эмоциональный отклик у широких слоев населения. Для этого приходится о многом недоговаривать, подменять понятия, использовать идеологические фальсификации или просто лгать. В ином случае смертоносная для общества идеология не будет «адекватно» восприниматься. Поэтому адепты НЛ утверждают, что их система идей защищает человеческое достоинство, инициативу, самостоятельность, предприимчивость, свободу. Согласно их словам, она является единственным средством защиты демократии, свободы выбора, обеспечения прав человека и борьбы против тоталитаризма. Под последним понимаются как фашизм, так и коммунизм. Конечно, никто не будет защищать тоталитаризм. Любой здравомыслящий индивид выступает за личную свободу против несвободы, за выбор против его отсутствия, за права против бесправия. На этих, вполне укорененных в общественном сознании ценностях,НЛ обеспечил себе идейную гегемонию, используя термин А. Грамши.Однако, совершая манипулятивную идеологизацию, защитники НЛ продвигают под видом всеобщего блага абсолютно другой «продукт». Решительно защищая интересы меньшинства, они ссылаются на благо для большинства от своего проекта. И нередко делают это вполне успешно.
Материалы и методы
Материалами исследования послужили работы российских и зарубежных исследователей, в которых раскрываются основные последствия реализации неолиберальных идей, содержание рыночной идеологии, методы ее пропаганды. База источников является междисциплинарной и включает в себя работы философов, экономистов, социологов и политологов.
Для осмысления сущности неолиберального проекта нашли применение следующие методы и подходы:
- диалектический метод применялся для раскрытия противоречий между сущностью неолиберальных реформ и риторическими приемами их социальной легитимации;
- неомарксистский подход позволил критически оценить социально-экономические тенденции, проявляющиеся в условиях неолиберального общества;
- метод теоретической реконструкции был применен для выделения основного содержания неолиберального проекта и последствий его реализации;
- системный подход позволил интегрировать различные исследовательские идеи для создания критической концепции неолиберализма, его характера влияния на разные сферы жизни человека и общества: экономическую, идеологическую, сферу общественной безопасности.
Результаты и обсуждение
НЛ и государственные функции
НЛ — идеология, проповедующая приватизацию государства, то есть минимизацию роли государственных учреждений во всех сторонах жизни общества, и открытия пути для свободы капитала. Последний активно оберегается НЛ-идеологией и практикой, которая защищает его наступление на труд. НЛ предполагает свободу торговли, открытие экономики для внешнего влияния, снижение налогов, сокращение расходов на социальную сферу. Приватизация вызывает сокращение бюджета и урезание социальной сферы, которую, по мнению неолибералов, и следует урезать. Объектом приватизации становится даже армия, на что указывает формирование частных военных структур. НЛ стремится уничтожить общественную собственность: пенсии, льготы для малообеспеченных слоев населения, бесплатные медицину и образование и так далее. Здравоохранение и образование переводятся в частную сферу. Гарантии занятости, обеспеченное достойным прожиточным минимумом право на жизнь, социально-экономическая защищенность нивелируются, поскольку представляются недопустимыми издержками для капитала. Трудовые права замещаются так называемым гибким рынком труда, социальная защита — личной ответственностью. Опорой может быть только личное богатство, и если его нет, то пропадает и опора/защита.В трудах различных авторов представлены основные особенности неолиберального проекта [1–6].
НЛ-идеология утверждает практически абсолютный монетаризм, то есть превращение в объект купли-продажи различных общественных ресурсов, в том числе природных. Всячески раздвигаются рыночные рамки, когда уже не остается практически ничего, что не трансформировалось бы в объект контрактных отношений. Все обретает цену, монетизируется — даже то, что в принципе не соответствует рыночным критериям и не создается для продажи; искусство продается и приватизируется, высокая духовность брачных отношений заменяется выгодным контрактом. НЛ призывает к отходу от культурно-нравственного цензурирования СМИ государством и к коммерциализации культурных сфер.Монетаризация, эффективность, рентабельность, гибкость, конкуренция (доходящая до ожесточенной борьбы всех против всех) — основные ценности НЛ, которые противостоят социально значимым ценностям защищенности, стабильности в труде, росте народного (а не корпоративного) благосостояния.
НЛ-проект сводит на нет множество социально необходимых функций, которые должно реализовывать государство. В их числе такие как поддержка здоровой нравственности в обществе, защита прав трудящихся, борьба с бедностью и ростом социально-экономической поляризации, регулирование рынка труда в целях снижения безработицы. Государство призвано развивать страну, чего невозможно сделать без национализированной собственности, то есть без консолидации ресурсов и использования их в интересах всего общества. Государство обязано помогать людям с физическими и психическими заболеваниями, тем более число последних растет из-за неблагоприятной экологической ситуации и стрессогенной жизни в целом; а в условиях неолиберального сокращения доступной медицины обостряется проблема здоровья народа. Государство должно обеспечивать людей доступом к качественным здравоохранению и образованию; только здоровый и хорошо образованный народ может быть фактором дальнейшего развития страны. Также к функциям государства относится обеспечение социальной безопасности — обороноспособности, экологической приемлемости условий жизни и труда и прочего. Государство призвано заботиться о контроле над нормативами качества на продукты и товары; в таком случае бизнес обязуется проявлять минимальную социальную ответственность и не может создавать и реализовывать отраву вместо продуктов питания или проектировать товары, которые быстро ломаются, чтобы покупатель постоянно приходил приобретать аналоги. Систематическое улучшение технологической и в целом инфраструктурной среды, определение минимальных заработных плат и прожиточного минимума, регулирование цен и правил ценообразования — все это тоже функции государства. От него также требуется реализация стратегического планирования и обеспечения долгосрочного развития, предвидения угроз и создания инструментов для их нейтрализации или минимизации. Государство вместе с тем обязано реализовывать национально значимые проекты, от которых бизнес отказывается в силу большого объема инвестиций, долгой окупаемости или вообще неопределенности по части прибыльности; проекты типа освоения космоса бизнесу мало интересны, так как не сулят быстрой окупаемости.
Эти и многие другие функции в своей совокупности, при условии их реализации государством, позволяют последнее назвать государством всеобщего благосостояния, институтом, несущим максимальную социальную пользу. Именно для максимизации социальной пользы, а не для защиты алчного корпоративного сектора от народа, должно существовать государство. И если оно какие-либо из своих функций выполняет недостаточно эффективно, это не повод постулировать бесполезность государства, требовать почти полного его упразднения. Именно государство и только оно способно реализовывать вышеперечисленные формы заботы об обществе и стране. Поддержание необходимых для нравственного, экономического, промышленного, научного, когнитивного и так далее развития общества, условий, факторов социальной жизни, не может быть реализовано рынком как совокупностью различных частных действий.НЛ стремится минимизировать деятельность государства, отодвинуть его от исполнения собственно государственных обязанностей по поддержке и защите социально и экономически незащищенных слоев общества, по борьбе с безработицей, по обеспечению технологического прогресса, по реализации других из вышеперечисленных функций. Для либералов государство — это просто ночной сторож, который следит за выполнением законов, которые, в свою очередь, твердо стоят на почве защиты капитала от труда (laissezfair— политика невмешательства). Фактически при НЛ-режиме государство выступает институтом, защищающим присвоивших общественные ресурсы олигархов от общества. Также оно становится административным придатком транснационального бизнеса, в том числе спекулятивного. В этом состоит основная функция НЛ-государства.
На международном уровне НЛ —это средство глобального открытия рынков, разрушения национальных государств, ускорения имущественной поляризации на мировом уровне, перетекания капиталов, а вместе с ними и властных ресурсов в руки транснациональных элит и укрепления их власти в мире. Капитал стал глобальным, детерриториализированным, свободно перетекающим из места в место, из региона в регион.Для транснациональной корпоратократии НЛ-проекты выступают средством открытия государств и их экономик.
Открытость страны глобальному рынку и деятельности мобильного транснационального капитала ограничивает возможности государства регулировать распределение дохода, модернизировать инфраструктуру, противостоять вывозу национальных богатств, осуществлять защиту социальных прав граждан и выполнять другие вышеназванные функции. И нецелесообразно призывать к отказу от государства, сокращать его функционал не на основе факта минимального выполнения этим институтом своих обязанностей, а на основе идеи, что в принципе эти функции не следует реализовывать государству. Такая радикально рыночная идея равнозначна призыву к социальному самоубийству. Кроме как государству, эти функции выполнять некому. Если же оно становится «слабым», его место занимают структуры, работающие в своих интересах, а не в интересах общества: транснациональные корпорации (ТНК), олигархат, криминалитет. Причем они, равно как и приватизированные службы, обычно защищаются законами о конфиденциальности деловой информации, что придает им непрозрачность и обеспечивает антидемократические тенденции. Именно ТНК и транснациональные спекулянты стремятся «открыть» национальные экономики, уничтожить государственный суверенитет, ликвидировать социальное государство как значимое достижение человечества, в результате чего наступают дестабилизация хозяйства, бедность, поляризация, незащищенность перед «конъюнктурой мирового рынка». Недаром США как «место регистрации» глобального бизнеса и как флагман неолиберализации мира оказывают давление на разные страны, чтобы сделать их периферией в выстраиваемой мир-системе свободного рынка. Ради этого Вашингтон вероломно вмешивается во внутренние дела суверенных государств, устраивает госперевороты, осуществляет бомбардировки в обход международному праву, использует экономическое влияние путем кредитов от Международного валютного фонда и Всемирного банка.
По точному замечанию М. Делягина, НЛ требует отхода государства из экономики, чтобы освобожденный от налогов бизнес брал с людей плату за услуги, которые государство бесплатно дает обществу за счет налогов с бизнеса [7]. Правда, бизнес не способен выполнять все эти функции. На более масштабном уровне речь идет уже не о государстве, обществе и национальном бизнесе, а о государствах, обществах и транснациональном бизнесе, подминающем их под себя. Минимизация роли государства и его подчинение глобальному бизнесу (что проповедует НЛ-идеология) лишат государство возможности выполнять общественные функции. Бизнес (в том числе транснациональный) не способен взять на себя государственные функции по многим причинам, в том числе потому, что ему свойственно концентрировать свое внимание на прибыли за счет обществ, а вовсе не на их защите.«То обстоятельство, что основной мотивацией транснациональных компаний (ТНК) является прибыль, а государство создается для жизнеобеспечения и защиты его граждан, объективно порождает обострение противоречий между интересами социальной экономики и интересами ТНК» [8]. Транспортная инфраструктура должна строиться не ради бизнес-прибыли, а ради комфорта всех членов общества. Новым лекарственным препаратам надлежит создаваться не для обогащения корпораций, а для сохранения здоровья каждого гражданина. И так далее… НЛ-государство и государство рабочих, если брать каждое из них в максимально чистом виде, выступают по отношению друг к другу антагонистами.
Иллюзорные представления о благе приватизации
В качестве средства почти от всех проблем либералы видят приватизацию госсобственности и сокращение госрасходов на нужды общества. Предполагается, что любое предприятие, находясь в частном управлении, функционирует эффективней, чем при нахождении под государственным бюрократическим контролем. Якобы госчиновник управляет чужим предприятием, поэтому он неэффективен, а частник управляет своей фирмой, поэтому он эффективен. Но эта точка зрения — всего лишь догма, ничем не подкрепленная. Истории известна масса примеров совершенно неэффективного и ошибочного управления частными фирмами. Особенно это касается деятельности новых собственников 1990-х годов. в России, многие из которых приводили свои компании к банкротству. К тому же стратегически важные предприятия априори не могут находиться в частном владении.
Трудно себе представить, чтобы все отвечающие за оборону предприятия находились в частных руках, и государство — даже в случае угрозы войны — не могло на них оказывать влияния. Возможно, частное предприятие действует эффективней для потребностей частника, а не для социальных интересов и целей, не для трудящихся на этом предприятии. В контексте общественной пользы и защиты прав трудящихся оно может быть абсолютно безответственным.В ряде случаев ошибку совершают крупнейшие бизнесмены, а расплачиваются за нее государство и общество; прибыли приватизируются, а убытки социализируются. Например, в кризисе 2008 года была виновна алчность крупнейшего бизнеса, который продолжал до последнего заниматься спекулятивной деятельностью. Создавшийся спекулятивный пузырь привел к финансово-экономическому краху. Виновные в происшедшем банки не просто избежали ответственности, их убытки стали оплачиваться государством. Иными словами, государство за счет налогоплательщиков принялось финансировать структуры, ответственные за кризис. Огромные средства многих государств вместо социальной сферы направились на спасение общественно безответственного бизнеса. За неэффективные и социально безответственные решения корпоратократов платит общество, не имеющее к этим решениям никакого отношения. Безответственность крупнейших капиталистов оплачивается государством, которое, по сути, становится для капитала благотворителем, отдающим общественные деньги.Тем более крупнейший бизнес устроен так, что работой корпораций руководят вовсе не собственники, а нанятые менеджеры. Управляемый объект не находится в их собственности. Управленцы распоряжаются финансами собственников как банки — деньгами клиентов. Нанятые менеджеры внутри корпораций создают свою бюрократию, в чем-то аналогичную государственной, но только менее прозрачную и менее социально ответственную. Получается, НЛ собственной практикой побивает свою теорию.
В условиях ликвидации перераспределительных механизмов социального государства на Западе «происходила необратимая бюрократизация частного сектора, который, присвоив себе в ходе формальной и неформальной приватизации целый ряд функций государства, воспроизвел внутри себя те же болезни, от которых страдают правительственные структуры, с той только разницей, что в перераспределительной политике частного сектора не могло быть ни планомерности, ни систематичности (все компании действовали самостоятельно, пусть и в схожем направлении), а внутри корпораций прозрачности было еще меньше, чем в правительстве. Если коррупция, неэффективность и бюрократическая волокита в государственном аппарате быстро становятся предметом публичного обсуждения и вызывают потребность что-то сделать, чтобы справиться с этими проблемами, то, как выяснилось, в частно-корпоративном секторе те же тенденции, прикрытые завесой коммерческой тайны, могут развиваться десятилетиями, не привлекая внимания публики и даже акционеров. Презумпция частной эффективности, ставшая основной догмой не только либеральной экономической науки, но также правительства и прессы, делала немыслимой даже попытку обсуждения подобных проблем вплоть до Большого Краха 2008 года» [9].
НЛ-идеология предполагает, что приватизация госсобственности даст бюджету дополнительные налоги от переданных в частные руки предприятий. Однако бюджет значительно богаче, когда с предприятия идут не налоги (частные компании нередко пытаются избегать налогообложения), а вся прибыль от его функционирования. Целое предпочтительнее части. И невозможно приватизировать до бесконечности, поскольку объем госсобственности ограничен. Сначала распродали одно и наполнили бюджет, но деньги вскоре закончатся. Затем приватизировали другое и так далее. При усугублении проблем с бюджетом в будущем продавать будет уже нечего. К тому же после успешно проведенной приватизации, как это было в ельцинской России, большая часть предприятий уходит под иностранный контроль, и никакой прибыли госбюджет не получает, что в принципе недопустимо. Такой поворот событий — настоящее, крайне преступное предательство национальных интересов.НЛ призывает к демонтажу государства всеобщего благосостояния с его системой социальной поддержки, с его компромиссом между рыночной стихией и планом, трудом и капиталом, частным и государственным сектором. В конце концов побеждает капитал, а труд остается в статусе поверженного. Вместе с трудом, который охватывает почти все общество, поверженным остается социум. Прислушаемся к словам М. Лаззарато: «Современная неолиберальная политика производит человеческий капитал или “индивидуальных предпринимателей”, которые в большей или меньшей степени задолжали, в той или иной мере обеднели, но в любом случае подвержены рискам. Для большинства людей становление “индивидуальным предпринимателем” сводится к поиску работы, уплате долгов, понижению зарплаты и других выплат, а также сокращению социального обеспечения согласно нормам конкуренции и ведения бизнеса» [10].
Культ личной ответственности и «гибкий рынок труда»
НЛ-идеология абсолютизирует свободу действий и личную ответственность за эти действия, то есть государство уходит от защиты граждан. Такая свобода ведет к усилению тех, кто имеет множество ресурсов, и ослаблению тех, у кого этих ресурсов минимум. Интересы людей, за счет которых свободное предпринимательство достигает развития, игнорируются, точнее, мастерски заменяются этой самой свободой предпринимательства и личной ответственностью за неудачу. Восхваляется общество тотальной конкуренции, отсутствия социального обеспечения и гарантий на труд. Каждыйсам за себя. В таком случае каждый оказывается не свободным, а брошенным. Состояние брошенности всех и каждого пришло в нашу страну с развалом СССР и воздвижением НЛ-реформаторов, которые—в целях успешности пропаганды—вместо брошенности обещали свободу.Если человек не добился успеха, система тут ни при чем. Предполагается, что успех находится исключительно в руках индивида. И ничего не говорится о том, что он против своей воли заброшен в капиталистическое бытие. Бедные воспринимаются как ленивые и не желающие трудиться, и потому они недостойны поддержки со стороны государства. Онине жертвы, а эксплуататоры общества. И для ликвидации такой эксплуатации предлагается лишить бедных всяческих социальных гарантий.
НЛ руководствуется протестантской идеологической доктриной о том, что бедность — признак отверженности от бога (в отличие от православной доктрины, где бедность — признак приближенности к богу). Поэтому проблема бедности представляется как личная, а не социальная, связанная с неконкурентоспособностью человека, с неумением бороться за существование. Чем не социал-дарвинизм в его самой антигуманной форме? Такая идеологема позволяет элитам снять с себя ответственность за незавидную участь безработных, низко оплачиваемых, пенсионеров и других социально незащищенных групп — ведь они сами виновны в своей судьбе, а значит, помощь со стороны государства неуместна. Стремление к общему благу представляется не просто бесполезным, но и вредным, так как оно противоречит священному для либерала функционированию рынка и конкуренции.
Не политико-экономическая система и ее пороки, не капиталистическая эксплуатация, не главенство рынка, а сугубо личная несостоятельность (отсутствие предприимчивости и трудолюбия) представляется фактором, обрекающим людей на бедность. Так, внешние обстоятельства трансформируются во внутреннюю вину. Особенно лицемерно это звучит, когда в стране выстроена такая политико-экономическая система, где не предоставляется достаточного количества рабочих мест, наибольшие блага вместо честно трудящихся получают бесчестно спекулирующие, а честный труд и высокое образование утрачивают статус гарантии достойного заработка и социально-экономической мобильности.
В условиях НЛ-глобализации многие национальные предприятия разоряются, так как не могут конкурировать с транснациональными гигантами. Следствием этого (и не только этого) является рост безработицы. НЛ-проекты на глобальном уровне разрушают рабочие места и формируют постоянно растущую армию «избыточного» населения. Заодно ради минимизации издержек капитал, который ничем не контролируется, ухудшает условия труда: ликвидирует бессрочную занятость, снижает зарплаты, способствует росту продолжительности рабочей недели, привлекает дешевую рабочую силу из-за рубежа, которая еще больше дестабилизирует национальный рынок труда. В принципе НЛ-глобализация приводит как к снижению заработков и трудовых гарантий, так и к сокращению общественных расходов, а вместе с тем —к репрессивной политике по изъятию трудовых и социальных прав. Но разрушая социальные условия жизни, НЛ своей пропагандой также разрушает сознание людей, внося в него иллюзии.
Сфабрикованными идеологемами инвертируется социальная справедливость. Идеология свободы превратилась в парадоксальную риторику. Так, врывающиеся в общественную жизнь вместе с постепенным демонтажем «государства всеобщего благоденствия», ненадежность, безработица, отсутствие социальных гарантий, вынужденность часто менять работу и заключать краткосрочные контракты стали интерпретироваться как проявления свободы от надоедающего постоянства, от однообразного труда, как возможность саморазвития. НЛ-теория, отвергая идею межклассового противостояния, парадоксальным образом утверждает, будто ослабление профсоюзов, ликвидация государственных функций по социальному обеспечению и утверждение «гибкого рынка труда» необходимы для защиты свободы выбора трудящихся. На практике мы видим обратную ситуацию. С таким же успехом бедность можно трактовать как свободу от власти денег, а значит, как величайшее достижение человечества. Аналогично свободная торговля и дерегулирование предлагаются в качестве блага, нейтрализующего ограничения для индивидуального выбора и предпринимательской инициативы; и ничего не говорится про результаты такого «освобождения»: расширение бедности, рост эксплуатации трудящихся, упрочение неравенства распределения благосостояния и власти и так далее. Также НЛ сопряжен с рассказами о том, будто государство выступает нейтральным актором, действующим в интересах каждого. Так говорится про государство, которое принимает законы в интересах высшего класса, в целом поддерживает и упрочивает неравенство и классовую социальную структуру, сохраняет неравные властные отношения между классами.
Распространенный неолиберальный эвфемизм — «гибкий рынок труда». Либералы наперебой восклицают о своем стремлении защищать права человека и вообще о правозащитности как имманентном свойстве их идеологии. Однако именно ряд социальных прав она решительно отменяет. Одно из них — право на труд и, соответственно, на достойный заработок. На общепринятом языке «гибкий рынок труда» означает максимизацию прав работодателя и минимизацию прав работника, ослабление позиции работника перед работодателем, рост рискованности для трудящегося, отмену гарантий по трудоустройству, перевод трудовых договоров в состояние краткосрочности, лишение рабочих стабильности, уверенности в завтрашнем дне, снижение зарплат и социальной защиты. «Гибкий рынок труда» предполагает облегчение найма и увольнения рабочих, перераспределение прибыли в пользу руководства и усиление контроля над трудящимися. Защита работодателя становится приоритетней защиты работника. Профсоюзы сталкиваются с серьезным давлением и теряют свою силу. Перед работодателями расширяются возможности для увольнения работников. Перед работниками сужается спектр возможностей для оказания влияния на работодателя, у которого нет никаких морально-юридических обязанностей помогать трудящимся в сложные периоды. Так множится прекариат — совокупность трудящихся, переведенных с постоянной на временную работу и лишенных всяких трудовых гарантий иуверенности в завтрашнем дне — в том, что он вообще будет трудовым.
Тот же перевод труда на краткосрочную контрактную основу является дисциплинарной технологией, поскольку повышает в работниках лояльность — ведь после окончания непродолжительного срока найма руководитель может вполне законным образом отказаться от продления контракта с работником. Появляется феномен одноразового работника. В ряде кризисных случаев под сокращение подпадают простые служащие, тогда как представители администрации сохраняют за собой рабочие места — даже если их деятельность бесполезна или вредна для функционирования предприятия или экономики в целом. Даже замеченные в прямом мошенничестве топ-менеджеры, деятельность которых приводит компанию к краху, выписывают себе огромные бонусы и оставляют за бортом не то что премий, а рабочего места огромное количество подчиненных, переводя их в статус бывших подчиненных. С одной стороны, наблюдается такая безответственность с позиции топ-менеджмента. С другой стороны, сохраняется система потогонного производства, где царят нечеловеческие условия труда, угроза для здоровья и жизни, унижение работников, сверхэксплуатация (в том числе детского труда), крайне низкие зарплаты, полное отсутствие даже малейшей защищенности труда. Соответственно, «гибкий рынок труда» — это социально-трудовые условия, закрепляющие и усиливающие неравенство и несправедливость. Чем больше «гибкости», то есть отхода от постоянной занятости, тем выше безработица и бедность.
Политики, пропагандирующие «гибкий рынок труда», предлагают просто отказаться от поддержки рабочих и их прав и перейти к перераспределению доходов в пользу капиталистов. Все это реализуется, сопровождаясь красивыми фразами об эффективности, модернизации, росте ВВП и так далее. Только экономический рост вовсе необязательно сопрягается с усилением социально-экономического равенства, повышением зарплат или расширением системы социального обеспечения. Весьма нелепо выглядит риторика соответствующих лоббистов о том, что их политическая программа предоставит людям дополнительные возможности взять на себя ответственность за свою жизнь. Иными словами, это означает следующее: мы лишим вас всяческих гарантий существования и социальной поддержки, но предлагаем в этом видеть новые возможности и свободу выбора. Получается, постоянное чувство неуверенности в завтрашнем дне, трудовая неустойчивость, зависимость от краткосрочных контрактов, отсутствие трудовых прав и гарантий — это перманентная возможность делать выбор, развивать свой профессионализм, освободиться от трудового изнуряющего постоянства. Слово «возможность» здесь явно неуместно, но выступает красивым рекламным оборотом.Тех, кто противостоит гибкому рынку труда и другим «сюрпризам», легко обвинить в инфантильности, ригидности, неприятии новых возможностей, «бегстве от свободы». Таким же образом тех, кто выступает против разрушающих семью ювенальных законов, совершенно необоснованно называют архаичными патерналистами, сторонниками насилия в семье, защитниками женского неравноправия и апологетами жестоких наказаний.
В качестве примера создания гибкого рынка труда приведем решение, принятое правительством Франции в 2006 году. Не интересуясь ничьим мнением, оно ввело Contrat Première Embauche (Договор первого найма), который позволял работодателям нанятых ими молодых людей в возрасте до 26 лет увольнять в течение первых двух лет работы без обязанности объяснять причины. Этим решением правительство частично отменило droit du travail (право на труд), которое является одним из главных завоеваний французских рабочих в послевоенные годы [11]. Также во Франции был принят трудовой контракт, который касается фирм, нанимающих менее 20 служащих; такие фирмы составляли 66 % французского бизнеса. Контракт ввел право увольнять с работы любого человека в любое время и по всякой причине, причем соблюдение формальной процедуры и право на апелляцию отменяются [12].
Понятие «гибкий рынок труда» стоит в целом ряду эвфемизмов, которые устроители неолиберального мирового порядка используют в своих пропагандистских целях. Приведем некоторые из них. Под красивым термином «свободный рынок» (и «свободная торговля») понимается такое экономическое мироустройство, которое будет приносить пользу итак наиболее сильным акторам мировой политики, то есть архитекторам этого рынка — и за счет наиболее слабых. Это понятие означает открытие экономик независимых стран для транснационального капитала. Наиболее частый результат этого — экономический спад, упадок неконкурентоспособных секторов, разворовывание экономики транснациональным бизнесом, катастрофизация социально-экономического положения населения. Те, кто декларирует необходимость встраиваться в систему свободной торговли, по сути, рекламируют путь, ведущий к описанным результатам. Еще один эвфемизм — «гуманитарная интервенция». Так, американский истеблишмент и подвластная ему мировая пресса квалифицируют вероломные захватнические военные операции США и их союзников. Еще их называют: «военный пацифизм», «гуманитарный милитаризм», «стабилизация региона», «мирная агрессия» или «гуманистическая интервенция». В свое время Вашингтон активно поддерживал создание в Латинской Америке террористических организаций (эскадронов смерти), которые пытали, похищали и убивали людей только за то, что они проявляли малейшее несогласие с неолиберальной политикой, проводимой откровенно фашистскими диктатурами. Эти организации именовались антитеррористическими.
Все подобные эвфемистичные наименования отсылают к оруэлловским оксюморонам типа «мир — это война», «свобода — это рабство», в которых воплощена абсурдизация высшей формы. Также и понятие «противоракетная оборона» — очередной эвфемизм, поскольку применительно к США слово «оборона» означает «вероломная агрессия»; на это указывают не антиамериканские догмы, а живые страницы американской истории. Истребление деревень во времена вьетнамской войны называлось принудительной урбанизацией и модернизацией, а сама война звалась освобождением вьетнамцев от коммунизма. Термин «политическая глобализация» означает политическую гегемонию меньшинства на мировом уровне против интересов большинства. «Мировое сообщество» — это совокупность глобальных акторов, которые всеобщими усилиями разворачивают неоколониальное закабаление мира под флагом НЛ. «Мировым (или общечеловеческим) достоянием» именуют ресурсы, которые должны находиться в руках вовсе не мира и общего человечества, а наиболее влиятельных сил этого мира. Насаждаемый глобальными монополиями рынок именуют дерегулируемым. Американский империализм скрывают словосочетаниями типа «благородное лидерство» и «развитие демократии в мире». Термин «глобальная стабильность» означает эксплуатирование международным капиталом огромного количества стран и народов. Защитой прав ребенка (ювенальная юстиция) именуют проект по разрушению семьи. Аналогичным образом власти современной Украины и подпевающий им Запад называют террористические действия в отношении народа Донбасса антитеррористической операцией.
Такие подмены понятий осуществляются целенаправленно, в пропагандистских целях, которым следуют вершители НЛ-глобализации. Хорошие наименования служат прикрытию плохой сущности. Нередко диктаторы называли свой режим демократическим. Пришедшие к власти в России после развала СССР неолибералы (за которыми стояли чикагские советники) олигархическое разграбление народной собственности называли рынком и придавали этому слову респектабельный вид, а тотальную манипуляцию народным сознанием подменяли терминами типа «свобода слова» и «демократия». По аналогии, обратившись к марксизму, можно найти много примеров других превращенных форм. Так, категория «заработная плата» создает видимость оплаты за труд, хотя на самом деле это оплата, стоимость которой меньше, чем труд наемного работника, который посредством своей рабочей силы создает прибавочную стоимость для капиталиста. Так, слова и порождаемые ими образы все более расходятся с обозначаемыми ими вещами. Сам факт обозначения теряется, оно становится не просто ускользающим, а совершенно ложным. Скрываемый за подменой понятия миф искажает сущность предлагаемого проекта, наделяет его положительными смыслами, а потому трансформирует восприятие происходящих тенденций и влияет на выбор будущего для общества. Ведь когда происходит социальная легитимация проекта, манипулируемое общество его принимает и тем самым обрекает себя на последствия, к которым реализация данного проекта приводит.
Выводы
Мы приходим к следующим выводам. Неолиберальная идеология, отстраняя государство от реализации социально значимых функций, приводит общество к серьезной дестабилизации, которая проявляется в целом ряде областей общественной жизни. При неолиберальном режиме растет социально-экономическое расслоение, ширится бедность, создается риск потери государственного суверенитета. Такие концепции, как социальное благо от приватизации и личная ответственность, являются в корне ошибочными, тиражируемыми лишь для легитимации неолиберализма в глазах общественности. Аналогичную функцию реализует эвфемизм «гибкий рынок труда», за которым скрывается упразднение прав трудящихся, которое реализуется в интересах капитала.В последние годы российское правительство развернуло масштабную критику НЛ-проектов в целом и американского экспансионизма, который продвигает в мире именно эти проекты. Также Кремль стал пусть недостаточно активно, но все же противостоять империалистическим стремлениям мирового гегемона в Сирии и на Донбассе. Однако власти РФ на уровне экономической политики остаются в тисках НЛ-парадигмы. Не наблюдается отхода от господствующих на протяжении тридцати постсоветских лет монетаризма, почти полного бесправия трудящихся, слабой социальной защиты, коммерциализации социальных благ (медицина, образование). Наоборот, продолжается наступление на социальные права общественного большинства; наиболее яркий пример — пенсионная реформа. В этом заключается двойственность российского государства.
Ожидать от властей полного отхода от НЛ в сторону социального государства не приходится при отсутствии давления, которое общественные группы могли бы снизу оказывать на власть имущих. Этого давления нет в условиях почти всеобщей политической пассивности населения. Кроме того, идеологическая гегемония в оппозиционных рядах принадлежит либералам, которые считают, что государство в недостаточной степени проводит рыночные реформы. Социалистической идейной гегемонии в рядах оппозиции и в общественном сознании не наблюдается. Этот факт — серьезное завоевание НЛ-идеологизации. В целом, НЛ-идеологемы в силу их социальной деструктивности заслуживают своего полного изживания. Но пока рано делать оптимистические прогнозы, учитывая продолжение прежнего социально-экономического курса в Кремле и недостатки массового политического сознания.
Библиографический список
- Амин С. Вирус либерализма: перманентная война и американизация мира / Пер. с англ. Ш. Нагиба, С. Кастальского. – Москва: Издательство «Европа», 2007. – 168 с.
- Бауман З. Идет ли богатство немногих на пользу всем прочим? / Пер. с англ. Н. Эдельмана. – Москва: Изд-во Института Гайдара, 2015. – 112 с.
- Кляйн Н. Доктрина шока; пер. с англ. – Москва: Изд-во «Добрая книга», 2009. – 656 с.
- Симонян Р.Х. Кризис либерально-рыночной модели глобализации // Вопросы философии. – 2018. – № 8. – С. 16–25.
- Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение / Пер. с англ. Н.С. Брагиной. – Москва: Поколение, 2007. – 288 с.
- Хомский Н. Избранное / Ноам Хомский; пер. с англ. С. Александровский, В. Глушаков. – Москва: Энциклопедия-ру, 2016. – 720 с.
- Делягин М. Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального. – Москва: Институт проблем глобализации, Книжный мир, 2016. – 800 с.
- Пальцев А.И. Государственная безопасность России в условиях смены геополитических доминант, определяющих современное положение в мире // Гуманитарные проблемы военного дела. – 2017. – № 2(11). – С. 47–53.
- Кагарлицкий Б. Неолиберализм и революция. – Санкт-Петербург: ООО «Полиграф», 2013. – 256 с.
- Жижек С. Накануне Господина: сотрясая рамки. – Москва: Европа, 2014. – 280 с.
- Валлерстайн И. Иммиграция: протест на протест?[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://scepsis.net/library/id_630.html (дата обращения 08.11.2019).
- Рамоне И. Закат Европы отменяется [Электронный ресурс]. –Режим доступа: http://scepsis.net/library/id_665.html#_ftnref2 (дата обращения 20.01.2020).
Ильин А.Н. Идеология неолиберализма: сущность и социальные последствия // Известия высших учебных заведений. Социология. Экономика. Политика №2, 2020. С. 9-20.
