Сегодня культура потребления стала актуальной проблемой ряда социальных и гуманитарных наук. Вопросами потребительства занимались философы, социологи, психологи, экологи, преподаватели психологии и др. Однако потребительские тенденции, характерные для нашего общества, вызывают крайне противоречивые оценки среди ученых. Некоторые описывают потребительство в сокрушающем и паникёрском стиле. Другие склонны оправдывать это явление и давать сугубо положительную оценку. И возникает вопрос: какое описание и оценка могут быть уместны и оправданы с научной точки зрения?

Автора, пишущего в алармистском стиле, обычно обвиняют в отказе от научной рациональности и идеологизации. В конкретной среде предполагается, что разоблачение потребительства — это продукт не строгого научного анализа, а лишь приверженность определенной идеологической (преимущественно социалистической, антиглобалистской) направленности. Этот тезис мы попытаемся развенчать в данной статье.

Читателю, увидевшему в критике консьюмеризма преобладание идеологизаторства над сциентизмом, следует сказать, что идеология и наука — конечно, не синонимы, но неразрывно связанные друг с другом явления. Идеология основана на интерпретации действительности, но понимание природы действительности может быть голосом существующих в сознании исследователей идеологических ориентаций. В любом случае знания трансформировались в идеологии, а идеологии — в знания. Мировоззрение влияет на его научные и философские аргументы, но, наоборот, научные и философские результаты деятельности мыслителя влияют на его убеждения. Поэтому четкое и однозначное отделение науки от идеологии невозможно.

Объективные знания  связаны с идеологическими и политическими убеждениями. Выбор той или иной темы исследования для  научной работы уже знаменует отсутствие беспристрастного взгляда. Совершенное отсутствие интереса к определенному объекту на самом деле не приводит к научному анализу этого объекта. Интересы влекут за собой как научную деятельность, как частичную утрату объективности, так и определенную долю идеологизации. Мы никоим образом не оправдываем идеологичность и субъективизм в исследованиях, а просто указываем на невозможность абсолютного вынесения этих явлений за скобки научной деятельности.

Известно понятие «научная идеология», которая, в отличие от ненаучной идеологии, основана на объективной истине. Имеет смысл противопоставлять не науку и идеологию, а научную и ненаучную идеологию. Оба являются вариантами познавательной деятельности, но первый направлен на объективность, а второй — связан с защитой субъективных интересов. Выдвигаемые многими авторами лозунги и призывы носят идеологическую форму, но должны основываться на объективном познании реальности, чтобы соответствовать желаемому вектору изменения этой реальности. Таким образом, научное и мировоззренческое могут переплетаться, образуя единство, не причиняющее никакого вреда объективности.

Добавим, что часто за идеологизаторство принимается ценностный (аксиологический) подход научного анализа. Но поскольку речь идет именно о научном подходе, наличие оценок не нарушает принципа научной объективности. Тем более наука имеет мировоззренческую функцию, под которой подразумевается формирование мировоззрения научным методом.

Чтобы найти выход из разрушительного воздействия потребительства на человека и общество, не обязательно отходить от научной рациональности и отстраняться от идеологем науки. Это «достаточный» научный подход. Вот лишь некоторые последствия стремительного развития потребительских тенденций:

1. Потребительство, возведенное в смысл жизни,
2. Возвышение индивидуализма и гедонизма как принципов жизни,
3. Легитимация таких социальных зол, как кредиомания и шоппинг,
4. Упадком трудовых ценностей,
5. Деинтеллектуализация и деэкологизация и сознания,
6. Сужение жизненных ориентиров до уровня частного блага и отход от значимости социальных преобразований,
7. Ослабление ценностей солидарности и социальной ответственности,
8. Атомизация общества,
9. Абсолютизация индивидуалистического волюнтаризма и, как следствие, падение нравственности,
10. Девальвирование патриотических настроений.

Мы видим, что потребительство предполагает разрушение человеческих сообществ. Люди превращаются  морально и психологически далеких друг от друга индивидов, среди которых исчезают связи  в институционализированном меркантилистском обществе.

Потребительская культура поддерживает множество вредоносных тенденций, и когда мы переходим к потребительским идеалам и нормам соответствующего поведения, эти тенденции больше не локализуются исключительно в ментальном пространстве потребителей, а воплощаются в их поведении, что влечет за собой последствия на социальном и индивидуальном уровне. Развитие цивилизации привело к зарождению потребительства. Последнее, ведущее в свою очередь к культурным, аксиологическим, экономическим, интеллектуальным, экологическим последствиям, заслуживает внимательного рассмотрения как проблема, по степени актуальности с которой, пожалуй, не может конкурировать практически ни одна другая научная проблема.

Вместо общественных созидающих ценностей (социальная справедливость, свобода развития, гражданство, семья, ответственность, честь, дружба, окружающая среда, интеллектуальное и культурное образование, солидарность и взаимопомощь) утверждается меркантилизм. Поэтому критика критики потребительства нелегитимна. Перечисленные антипотребительские ценности самодостаточны. Нельзя ставить какие-либо императивы, возвышаясь над ними и позволять себе отменять или видоизменять настоящее, подменяя другими, особенно противоположными. Основа человеческого существования, придающая более глубокий смысл, выражается в выходе человека «для-себя» в сферу моральной самопозиции «для-себя-и-других». Это выход в сферу подлинных ценностей. Эти ценности служат одновременно образцом и ориентиром на жизненном пути человека и общества.

В индивидуалистической культуре атрофировалась способность потребителя задавать правильные вопросы о том, что движет человеческим миром. Неспособность реализовать эту способность чревата серьезной опасностью. Потребительство — тупиковый путь, с которого надо сойти. Он — бессознательная воля к социальной смерти. В зависимости от того, как человечество будет вести себя в будущем, от того, превратится ли оно в идущего по природосозидающему пути или продолжит играть потребительскую роль, соответствующее отношение к нам будет формироваться у наших потомков. Либо они останутся нам благодарны, либо выбросят нас на периферию истории, заявив, что общество и культура начала XXI века, пойманные в ловушку собственного производства, погрязшие в нарциссическом болоте самореферентности, не воспользовавшись шансом на спасение, потянули за собой своих наследников. Мы  должны оставить неизгладимый след в жизни наших потомков, сделать их жизнь счастливой. Есть надежда, что потребительская культура — это лишь временная социальная болезнь, после того как наступит выздоровление, и место модели  потребителя займет модель будущего.

Консьюмеризм — кризис не только культурный, но и мультисистемный, затрагивающий общественное сознание, а также различные стороны общественной жизни. Общество теряет способность понимать реальные риски происходящего и работать над достойными проектами их преодоления. Эта неудача заложена в самой природе потребления, создающей многочисленные риски, что заглушает чувства и мыслительный процесс, направленный на понимание. В условиях кризиса, навеяннного потребительской культурой, возможно наступление «кризиса жизни», охватывающего различные стороны жизни: мораль, экономику, образование, занятость, политическое участие, окружающую среду и т. д.

К кризису нужно относиться как к болезни. Необходимо поставить правильный диагноз современности, подобрать соответствующие препараты и оказать терапевтический эффект, чтобы точка невозврата не была достигнута и заболевание не привело к гибели организма. Необходимо тщательно, методично и обдуманно бороться с неразумием болезни потребительства. Потребительская культура отрицает анозогнозическим образом заболевание, поскольку отсутствует осознания болезни, а значит, и воля к выздоровлению от нее. Должны быть сделаны первые шаги в лечении этого болезненного состояния, которые призваны оградить общество от опасностей и рисков.

Эта культурная монополия оказывает серьезное влияние на динамику общества, его культуру и психологию, а также на формирование человека. И все же, лучшая вещь для человека – это не вещь. Нет никакой пользы тому, кто накопил много богатства, но потерял душу. «Куда летит тройка?» — не просто смешной вопрос, а с точки зрения векторного пути России (да и мира) — это настоящий вопрос выживания.

Ценности, гарантирующие развитие человека и его качеств, эффективное решение социальных, политических, экологических, экономических и т.д. проблем, лежат на ином уровне, чем ценности, предлагаемые потребительской культурой. Чтобы учиться у западной цивилизации потребкульта, мы были готовы пожертвовать преобладающими системами отношений перед другими, собой, работой и образованием, этикой и моралью и даже окружающей средой. Не все ценности драгоценны, не все являются святынями.

В общем, очевидны негативные плоды потребительской культуры. И этот негатив направлен как на отдельного человека, так и на все общество. Разоблачителей потребительства обвиняют в дерационализации, лженауке, паникерстве и пустой идеологии, подменяющей научную объективность. Мы не хотим сказать, что всякая критика потребительства основана на строго научном анализе. Правильнее было бы сформулировать мысль так: научный анализ потребительской культуры обязательно раскроет ее деструктивный потенциал и станет опорой для правильной оценки этого культурного (вернее, антикультурного) явления.