Бессодержательность неолиберальной концепции о бедности

В статье доказывается несо­стоятельность рыночного тезиса, согласно которому бедность людей является след­ствием индивидуальной экономической несо­стоятельности. Автор также обосновывает интеллектуальную пустоту аналогичного те­зиса, касающегося уже не отдельных лично­стей, а целых народов. Эта неолиберальная догма опровергается реальными фактами исто­рического развития стран в капиталистической мир-системе. С её помощью осуществляется идеологизация действительно происходящих процессов, негативным образом затрагивающих судьбы огромных масс людей. К этим процессам относятся рост неравенства как в отдельных странах, так в мире в целом, экономическое закабаление стран и народов, десуверенизация государств. Обосновывается факт существования и функционирования феномена неоколони­ализма, который реализуется посредством навязывания неолиберальных реформ.

Ключевые слова. Неолиберализм, бедность, США, неоколониализм.

 

Нередко для оправдания ультрареакционных идеологий типа фашизма и неоли­берализма используется примитивное биологизаторство, низведение человеческой

сущности до животной формы. Получается, что при главенстве инстинктов любые социо-культурные преобразования слабы и даже бесполезны (зачем вообще нужно воспитание?), а значит, разные виды неравенства являются нормальными, согласу­ющимися с человеческой природой. Неудивительны поэтому всякие лженаучные россказни про то, что бедность закреплена генетически. Определённо «нормальны» для капиталистической системы и социал-дарвинистские идеологемы.

Неолиберализм корнями уходит во взгляды социал-дарвиниста Герберта Спен­сера, который отстаивал философию выживания сильнейшего и выступал за сжатие функций правительства. Согласно его социологическим идеям, подлинная жесто­кость — поощрение добром никчёмности, бедствие для потомства — завещание рас­тущего отряда преступников, бездельников, слабоумных. Усилия природы направле­ны на избавление от худших представителей общества и освобождение простран­ства для лучших. Те, кто недостаточно полноценны, умирают, и это лучшее, что они способны сделать. Так мыслил Спенсер. Другой видный социолог — Уильям Самнер — тоже считал, что добившиеся успеха завоевали его своими силами, а неудачники заслужили неуспех. Он также возражал против стремлений, особенно со стороны правительства, помогать неуспешным, поскольку такое вмешательство направлено против естественного отбора. По Самнеру, данная теория соответствовала развитию капитализма, так как оправдывала огромный разрыв в благосостоянии и обладании властью [1]. Приведём две показательные цитаты. Одна принадлежит Спенсеру: «бедность бездарных, несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, из­нуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих «на мели и в нищете» — все это воля мудрого и всеблагого провидения». Вторая цитата принадлежит Фридриху Ницше: «сострадание, позволяющее слабым и угнетённым выживать и иметь потомство, затрудняет действие природных законов эволюции. Оно ускоряет вырождение, разрушает вид, отрицает жизнь. Почему другие биологи­ческие виды животных остаются здоровыми? Потому что они не знают сострадания» (цит. по [2, с. 75]. Разве не подобными идеологемами руководствуются современные политики, которые проводят неолиберальную политику? Нет, они, конечно, не гово­рят таких откровений (хотя иногда в их риторике просвечиваются подобные постула­ты). Однако их реальные действия указывают на определённую идеологическую основу.

«Приписывая заслугу в достижении успеха индивидууму, буржуазные идеологи снимают с системы ответственность за неуспех большинства. Таким образом, систе­ма выводится из-под огня критики» [3, с. 45]. Критика направляется на индивида, поскольку предполагается, что успех находится исключительно в его руках. И ничего не говорится о том, что он внешними силами, против своей воли, заброшен в капита­листическое бытие. Бедность представляется сугубо личной проблемой, её обще­ственный (или общественно-политический) характер отрицается. Декларируется те­зис вроде: «бедные — не желающие рассчитывать на собственные силы лентяи; они не имеют права жить на налоги, выплачиваемые нами, а мы не должны платить в бюджет свои деньги, которые пойдут на поддержку лености и безответственности». Бедные воспринимаются как сами виноватые в своём состоянии, как те, кто не жела­ет «сделать себя», кто ленится и не хочет трудиться, и потому они недостойны под­держки со стороны государства. То есть, бедные выставляются не жертвами соци­ально-экономического порядка, а эксплуатирующими общество элементами. Обще­ство именуется жертвой многочисленных бедняков, которые требуют перераспреде­ления богатств в их пользу. Такая антиэтическая позиция воспитывает индивидуа­лизм и, соответственно, индивидуалистический тезис «помоги себе сам и не жди ничего от общества». Она же затушёвывает благие стремления изменить порядок вещей.

Можно сказать, неолиберализм руководствуется протестантской идеологической доктриной о том, что бедность — признак отверженности от бога (в отличие от право­славной доктрины, где бедность — признак приближённости к богу). Поэтому пробле­ма бедности представляется как личная, а не социальная, связанная с неконкуренто­способностью человека, с неумением бороться за существование. Чем не социал- дарвинизм в его самой антигуманной форме? Такая идеологема позволяет элитам (с их антинародными политико-экономическими решениями) снять с себя ответствен­ность за незавидную участь безработных, низко оплачиваемых, пенсионеров и дру­гих социально незащищённых групп — ведь они сами виновны в своей судьбе, а зна­чит, помощь со стороны государства неуместна. Стремление к общему благу пред­ставляется не просто бесполезным, но и вредным, так как оно противоречит священ­ному для либерала функционированию рынка и конкуренции.

Не политико-экономическая система и её пороки, не капиталистическая эксплуа­тация, не главенство рынка, а сугубо личная несостоятельность (отсутствие пред­приимчивости и трудолюбия) представляется фактором, обрекающим людей на бед­ность. Так внешние обстоятельства трансформируются во внутреннюю вину. Осо­бенно лицемерно это звучит, когда в стране выстроена такая политико­экономическая система, где не предоставляется достаточного количества рабочих мест, отсутствуют каналы вертикальной мобильности, наибольшие блага вместо честно трудящихся получают бесчестно спекулирующие, а честный труд и высокое образование утрачивают статус гарантии достойного заработка.

На социально-экономическом Олимпе далеко не всегда восседают лучшие, само­стоятельно «сделавшие» себя. Нередко пьедестал занимают те, чья деятельность спекулятивна и антисоциальна, кто является не трудолюбивым, а наглым, нахрапи­стым, бесчестным, беспринципным, аморально гибким по отношению к начальству, готовым идти по головам. Недаром В. И. Ленин называл тунеядцев, баричей, мошен­ников хранителями традиций капитализма [4]. Или же на вершине находятся те, кто получил приличный финансовый, образовательный и социальный капитал по наследству от своих родителей. Поэтому либеральная догма о трудолюбии и пред­приимчивости как факторе неограниченной социальной мобильности — не более чем миф. Мифологичность этого явления ещё в советское время отлично показали Т. Г. Голенпольский и В. П. Шестаков [3].

Тут уместно привести пример с рыночным монополистом Microsoft. Данная кор­порация — не лучший производитель программного обеспечения, есть одновременно более талантливые и менее успешные. Славой Жижек отметил следующее. Размер состояния Билла Гейтса не выступает результатом создания качественного про­граммного обеспечения по более низкой в сравнении с конкурентами цене. Оно же — не результат сильной эксплуатации работников, так как они получают более или ме­нее высокую зарплату. Если бы прибыль Гейтса зависела только от этих факторов, Microsoft разорилась бы; потребители выбирали бы бесплатные системы вроде Linux, которые не хуже, а в некоторых случаях лучше продукции Microsoft. Однако корпорация смогла навязать себя в качестве универсального стандарта, почти моно­полизировав рынок. Она как бы стала воплощением «всеобщего интеллекта» Марк­са, то есть коллективного знания во всех его формах — от науки до практических новшеств. Гейтс приватизировал большую часть этого всеобщего интеллекта и раз­богател на присвоении ренты с него [5]. Этим примером мы вовсе не хотели сказать, что человек ничего не делал — и разбогател. Нет, мы не склонны намекать на пас­сивность. Речь идёт совсем о другом. Предпринимаемая активность не является той деятельной формой, которая выступала бы социально необходимой и указывала бы на её носителей как на «лучших» представителей рода человеческого. Равно и уме­ние себя преподнести, навязать свою продукцию как универсальный стандарт (ины­ми словами — сформировать ложное восприятие рекламными ухищрениями) — вовсе не показатель «лучшести».

Когда либералы оправдывают элиту, называя её более предприимчивой, они бросают камень в огород обычной общечеловеческой морали; ведь предприимчи­вость — далеко не единственный критерий «лучшести». Предприимчивость без тор­мозов проявляет себя нередко. С точки зрения неолиберализма получается, что ры­ночный успех не нуждается в оправдании. Однако такой постулат глубоко аморален.

Заодно следует вспомнить многочисленные скандалы, указывающие на то, как успешные и богатые капиталисты оказываются связанными с преступной деятельно­стью. Они считаются уважаемыми респектабельными людьми, а честные труженики, поверженные в бедность, — неудачниками. Видимо, честность представляется как нормальное условие неудач. С позиций неолиберализма те, кто жестоко эксплуати­руют труд других людей и крайне недостаточно его оплачивают, — уважаемые люди. К сожалению, в России хватает забывших о всякой совести и здравом смысле чинов­ников и бизнесменов, которые публично утверждают, что бедняки — это бездельники, бездарности и умственно отсталые. Кстати, социально ориентированное (настоящее, полноценное) государство призвано заботиться если не о бездельниках, то о беста­ланных людях и об умственно отсталых тоже.

Неолибералы критикуют левых за то, что те стремятся поддерживать якобы ле­нивую, бесталанную и необразованную бедноту за счёт трудолюбивых, талантливых и образованных богатых людей, наживших своё имущество посредством реализации этих качеств. Данный тезис не обоснован. Так, в условиях господства платного обра­зования далеко не все люди имеют возможность обеспечить себя этим видом «услуг» (выражаясь рыночным языком). Левые стремятся вовсе не к обеспечению так называемого паразитического слоя бедноты ресурсами за счёт усердно работа­ющих богатых людей. Они в основном стремятся, наоборот, к перераспределению прибавочной стоимости — в том числе той, которую капитал бросает в паразитиче­ский сектор: финансовые спекуляции (уводящие деньги из реального сектора), раз­витие симулятивной потребительской инфраструктуры и системы потребительского оболванивания людей. Задача левых — перераспределить её в пользу реализации многих социально необходимых целей, в числе которых снижение материального расслоения, ликвидация паразитарности финансового сектора, доступность образо­вания и медицины, прогрессивная шкала налогов (высокого налогообложения на сверхдоходы и паразитические доходы) и т. д. Вместо поддержки неработающих за счёт трудящихся левые желают снизить безработицу, которая является одним из результатов наступления неолиберализма на права трудящихся. Социальные пара­зиты — это не левые, а поддерживаемые либерализмом капиталисты.

В условиях неолиберальной глобализации многие национальные предприятия разоряются, так как не могут конкурировать с транснациональными гигантами. След­ствием этого (и не только этого) является рост безработицы. В целом неолибераль­ные проекты на глобальном уровне разрушают рабочие места и формируют посто­янно растущую армию «избыточного» населения. Заодно ради минимизации издер­жек капитал, у которого развязаны руки, ухудшает условия труда: ликвидирует бес­срочную занятость, снижает зарплаты, способствует росту продолжительности рабо­чей недели, привлекает дешёвую рабочую силу из-за рубежа, которая ещё больше дестабилизирует национальный рынок труда. В принципе неолиберальная глобали­зация приводит как к снижению заработков и трудовых гарантий, так и к сокращению общественных расходов, а вместе с тем — к репрессивной политике по изъятию тру­довых и социальных прав. И разрушая социальные условия жизни, рынок своей про­пагандой также разрушает сознание людей, внося в него иллюзии. Поэтому совсем неуместны слова про личную неустроенность как результат сугубо индивидуальной несостоятельности.

В России именно неолиберальными реформами были созданы феномены бедно­сти трудящихся людей и сверхбогатства меньшинства, которое получило огромные блага посредством не труда как социально полезной деятельности, а расхищения богатств народа и государства. Десятки миллионов обеднели не сами по себе, а при «помощи» реформаторов. Трудно списать бедность школьного учителя на его лень или бесталанность, когда все учителя — и энтузиасты и ленивые, и талантливые и бездарные — получают нищенские зарплаты. Многие представители симулятивного сектора, которые работают на поддерживаемую капиталом систему манипуляции массового сознания, а также трудятся в спекулятивной отрасли, богаты благодаря не таланту и трудолюбию, а своему статусу охранителей интересов капитала. Помимо прочего, из этой лже-максимы следует, что талант и энтузиазм успешных капитали­стов необязательно связан с социальной пользой от их деятельности. Получается, талантливым и усердным позволительно направлять свои способности в социально безответственную (или даже общественно вредную) деятельности — и они будут ограждены от всяческой критики справа. Короче, бедность далеко не всегда происте­кает из неблаговидных личных качеств людей — лени, недостаточной трудовой моти­вации, неполноценности и т.д. Соответственно, богатство — вовсе не закономерный и обязательный результат усердной, добросовестной и социально необходимой трудо­вой деятельности.

Также не представляется возможным согласиться с позицией, что многие страны бедны именно вследствие собственного неумения зарабатывать, своей «нерабочей» культуры. В результате глобального наступления неолиберализма катастрофическая поляризация происходит как на внутристрановом, так на межстрановом уровне. Мно­гие страны падают в бездну нищеты и десуверенизации, становясь не развивающи­мися (несмотря на широкое использования этого политкорректного термина), а раз­рушенными. У них не остаётся ресурсных, политических, технологических и иных возможностей наверстать упущенное и вовлечься в глобальную конкуренцию. И про­исходит это не потому, что в культуре их народов отсутствуют протестантские ценно­сти, что лень преобладает над трудолюбием (как утверждает неолиберальная док­трина). Тем более во многих странах, переживших вместе с неолиберализацией ка­тастрофический экономический упадок, люди работают больше, усердней и за намного меньшую зарплату, чем трудящиеся на Западе; нет однозначного соотноше­ния между усердием и вознаграждением. Обычно такое падение — следствие эконо­мических, военных, дипломатических действий Запада в отношении этих стран и регионов. Навязывание неолиберальных реформ — один из методов опускания стран и народов в нищету и беспросветность. И такое неравенство необходимо тем, кто доминирует в экономическом, геополитическом и культурном смыслах; ведь оно поз­воляет им сохранить за собой трон и прибрать к рукам чужие ресурсы.

Нередко страны остаются в режиме бедности, поскольку глобальный капитал там совершает выгодные себе государственные перевороты, использует против этих стран кредитные формы закабаления, навязывает им открытие рынков, отказ от за­щиты национальной продукции перед иностранными конкурентами и другие вредные для экономики ультра-рыночные решения. В принципе, западные общества относи­тельно богаты потому, что по-прежнему существуют колонии, принявшие в наше время форму неоколоний. Грабительское присвоение чужих ресурсов происходит и в наше время, система прямого ограбления и неэквивалентного обмена живёт и про­цветает, не позволяя развиваться тем странам и регионам, которые она превращает в неоколонии. И она основывается на принудительной неолиберализации, которую осуществляют сильные государства в отношении слабых. Хотя рыночная идеология оставляет за государством всего лишь роль «ночного сторожа», глобальный неоли­беральный порядок насаждается в том числе посредством государств, в первую оче­редь наиболее могущественных. «Интеграция мировой экономики осуществлялась государством, прибегавшим к насилию всякий раз, когда возникающие препятствия не удавалось преодолеть иным способом» [6, с. 22].

Вообще, весьма широко распространились всяческие «культурные теории», с по­мощью которых экономическая отсталость в тех или иных странах, регионах и конти­нентах (Азия, Латинская Америка, Ближний Восток, Африка) объясняется исключи­тельно культурными факторами. Конечно, системы ценностей и установок имеют серьёзное значение в том числе для экономического процветания/отставания. Одна­ко эти теории, концентрируя внимание только на культурном факторе, затемняют львиную долю реальности, оставляя за скобками внешнее влияние — империализм и неоимпериализм. Западоцентричные культурные теории рассматривали в положи­тельном ключе те особенности культур народов третьего мира, которые способство­вали проникновению западного влияния, позволяли взаимодействовать с Западом (то есть прогибаться под него), и в отрицательном — те, которые, напротив, противо­действовали западной гегемонии. Такой подход абсолютно неверен, поскольку за­падный капитализм, в обход всяких теорий модернизации, создавал из стран третье­го мира неоколонии и был фактором вовсе не их развития, а стагнации, укоренения экономической и политической отсталости и слаборазвитости.

Ф. Фукуяма пишет, что когда у членов общества отсутствуют соответствующие культурные добродетели (способность к упорному труду, бережливость, рациона­лизм, новаторство, готовность идти на риск, честность, надёжность, взаимная под­держка, чувство долга перед окружающими), «самые теоретически выверенные ста­билизационные планы Международного валютного фонда не дадут ожидаемого эф­фекта» [7, с. 83]. Похоже, Фукуяма исходит из априорного тезиса, что сотрудники МВФ мечтают облагодетельствовать все страны мира, хотят везде простимулиро­вать экономический рост. Но тезис ошибочен. Поэтому с таким же успехом можно сказать: присутствуют ли в обществе экономически необходимые культурные ценно­сти или их нет, влияние на это общество структур «несвятой троицы» (МВФ, ВТО, Всемирный банк) только усугубит экономическое и социальное положение. И чем более теоретически и практически выверены «стабилизационные» планы МВФ, тем большую силу, тем больший потенциал эффективности они имеют, следовательно, тем больше экономических бед принесут. Посмотрим на историю таких структур, как МВФ, ВБ и ВТО. Они всегда защищали интересы вероломной американской админи­страции, объявившей войну всему миру, и сращённого с ней глобального бизнеса. Они никогда не защищали интересы стран третьего мира от наглой американской экспансии, которая приводит страны, куда сует свой нос, к нищете, хаосу и десувере­низации. Вместе с тем, Фукуяма утверждает, будто постперестроечная Россия не смогла прийти к демократии и рынку благодаря тому, что советское правительство разрушило гражданское общество. Он обходит вниманием простой факт: в 90-е гг. Россия претерпела грабительскую приватизацию под диктовку чикагских советников, открылась транснациональному капиталу, политический и экономический суверени­тет был нарушен, огромное количество активов перетекло за рубеж. В этом уж обви­нять «проклятых совков» точно не стоит, перекладывая с больной головы на здоро­вую.

Фукуяма и многие иные авторы соответствующего толка старательно обходят стороной простое (конечно, неполное, но весьма важное) объяснение: ряд обществ находятся в экономическом запустении и остаются в рядах даже не развивающихся, а упавших стран, не столько в силу своей культурной недостаточности, сколько пото­му, что претерпели и продолжают претерпевать различные формы колониализма, исходящие от западного мира. Авторы типа Фукуямы не любят постулировать исто­рический факт: в своё время страны Запада успешно накопили огромное богатство не только посредством своего трудолюбия, но и посредством активного и наглого грабежа «другого» мира. И сегодня продолжается грабёж, но иными методами. Не военный сапог вершит своё дело (хотя это тоже бывает), но холеный костюм финан­систа.

В целом организации типа МВФ постоянно обманывают получателей своих реко­мендаций, поскольку предпочитают умалчивать о реальных последствиях осуществ­ления рекомендаций. Так, когда они говорят, что их меры вызовут приток капиталов, результат обычно выражается, наоборот, в оттоке. Опыт Советского Союза и Китая по развитию экономики и сокращению бедности противоречит Вашингтонскому Кон­сенсусу, а опыт самого Консенсуса противоречит развитию экономики и сокращению бедности.

Аналогичные затеняющие реальность объяснения мы иногда видим не только в области мировой экономики, но и в области «мировых военных конфликтов». Так, С. Караганов, рассуждая о причинах роста различных военных конфликтов, постули­рует в качестве крупнейшей ошибки последних пятидесяти лет предоставление неза­висимости бывшим колониям, которые не смогли стать состоявшимися государства­ми, гарантирующими своим жителям минимум прав и обеспечивающими возможно­сти для эффективного развития экономики. Вместо этого они превратились в источ­ники кровавых конфликтов, терроризма, деградации окружающей среды и т. д. И при этом они заседают в ООН (см. [8]). Здесь мы видим типичную для работающего в интересах США российского либерализма полуправду, сопряжённую с ложью. Но­вейшая история показывает, что именно западный мир не позволяет свободно и независимо жить этим бывшим колониям. Факты современности вместо Нового ми­рового порядка указывают на строительство Нового мирового беспорядка; сильные государства стремятся везде создавать хаос и за счёт этого хаоса жить и развивать­ся. Получается, с точки зрения Караганова, вовсе не нужно было бывшим колониям становиться независимыми. Им следовало, видимо, оставаться легально разграбля­емыми Западом колониальными придатками. Ведь именно этим Запад и занимался, совершенно не стремясь подарить своим колониям процветание. В такой точке зре­ния мы видим серьёзный имморализм и некий полурасистский прозападный универ­сализм. Может быть, мировому гегемону и странам, его активно поддерживающим, не стоило становиться независимыми государствами? Но такой вопрос либералами даже не ставится — ведь он противоречит их проамериканской идеологии. А ведь источником действительно глобальных конфликтов выступают именно США, а не какая-нибудь слабая страна. Известны признания американских стратегов о том, что они поддерживали афганских моджахедов против СССР. Появилось множество све­дений о том, как янки опекали головорезов-фундаменталистов в Сирии — любые средства хороши ради свержения Б. Асада. Вспомним множество необоснованных и внеправовых военных нападений, совершенных Штатами. Но сколько бы США ни устраивали в обход международного права военные интервенции, сколько бы ни проводили в суверенных странах цветных революций, сколько бы ни удушали другие государства экономическими методами (результат всего этого — социально­экономическая разруха), перед российскими либералами совесть США будет чиста. Наша либеральная когорта будет продолжать сваливать с больной головы на здоро­вую, принципиально отказываясь от калькуляции американских преступлений перед человечеством. Какие бы непотребства хозяин не совершал, его идеологические подданные будут закрывать на это слова и продолжать воспевать хозяина и критико­вать его оппонентов. Для либерализма США обладают постоянным иммунитетом.

На протяжении долгих десятилетий мы наблюдаем реальную политику американ­ских элит и сращённого с ними глобального капитала. Они:

— выстраивают для различных народов кредитные ловушки с помощью Междуна­родного валютного фонда и Всемирного банка. От заёмщиков требуют проводить неолиберальные реформы: приватизация, дерегулирование, открытие экономики и предоставление рынка для глобального капитала, ликвидация социальных прав, сокращение социальной политики и помощи малоимущим и необеспеченным слоям населения, повышение тарифов ЖКХ, рост цен, коммерциализация образования и медицины и т. д. По низким ценам выкупаются активы стран-мишеней, последние втягиваются в кредитные долги. Их экономика руинизируется, народ терпит социаль­но-экономическое бедствие, имущественная поляризация растёт, национальные активы уходят в руки транснационального капитала, а долг стран перед организаци­ями типа МВФ повышается. Дешёвым импортом уничтожается национальное произ­водство, сокращаются рабочие места. Посредством таких неолиберальных мер так­же снимаются преграды с развития сектора спекулятивного капитала, и огромные средства стран вместо реального производительного сектора (способного реализо­вывать прогрессивные в технологическом смысле проекты) переходят в пользование глобальных спекулянтов;

— берут по свой контроль международные и региональные организации — от так называемых правозащитных до экологических и рейтинговых агентств (с помощью последних понижаются рейтинги неугодных стран) — и внедряют их в разные страны для дестабилизации политической системы;

— инициируют конфликты в национальных государствах, осуществляют «гумани­тарную помощь», спонсируют, дипломатически поддерживают и вооружают оппози­цию в странах-мишенях, совершают с её помощью государственные перевороты, сопровождая эту деятельность ложными обвинениями свергаемых правительств в тирании и других преступлениях. В поверженных странах государство становится в услужение транснациональной корпоратократии, происходит интенсификация неоли­беральной политики, результат чего — обнищание народа, рост социально­экономического расслоения, развал экономики, утрата госсуверенитета, гуманитар­ная катастрофа и переход национальных богатств в правление внешних по отноше­нии к странам-мишеням сил;

— поддерживают террористические правительства, диктаторов и даже откровен­ных фашистов у власти (Сухарто, Мобуту, Пиночет, Сомоса, Саакашвили, Порошен­ко, Болсонару и др.), которые в своих странах проводят экономическую политику, выгодную для транснациональных корпораций, а не для народа;

— вооружившись выдуманными предлогами, бомбят неугодные страны (Югосла­вия, Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия и т. д.) в нарушение международного права, после чего в странах-мишенях пытаются установить те же колониальные неолибе­ральные порядки;

— вынуждают национальные правительства покупать американские гособлигации с низкой доходностью, то есть финансировать госдолг США (оплачивать существова­ние мирового жандарма), одалживая им деньги на нерыночной основе и в ущерб собственным интересам. Штаты подчиняют центральные банки суверенных стран Федеральной резервной системе США, обязывая их накапливать доллары для того, чтобы эмитировать свою валюту. Вашингтон сподвигает национальные правитель­ства хранить валютные резервы в долларах и в американских банках, силой заставляет поддерживать спрос на доллар, обязывает мир осуществлять торговые сделки именно за доллары. Все это ограничивает финансовые возможности стран;

— насаждают глобализированную массовую культуру и так называемый западный образ жизни в разных регионах мира. Американские элиты, как некогда европейские, навязывают миру свои ценности, вполне расистским образом выдавая их за универ­сальные. Это способствует забвению народами своей исторической памяти и аутен­тичной культуры, исчезновению общечеловеческого культурного богатства. Различия и плюрализм двигают человечество в прогрессивном направлении, а борьба с ними заставляет идти по противоположному пути. Также эти элиты внедряют выгодные для себя, но губительные для стран-мишеней, законы, юрисдикцию и политические стандарты по всему миру;

— используют разные формы давления на иностранных политиков и бизнесменов: перехват электронной переписки, шантаж, подкуп политических и экономических элит, похищение людей с последующей фабрикацией на них уголовных дел, шпио­наж даже за своими союзниками;

— используют управляемые мировые СМИ для «нужной» информатизации (дез­информатизации) народов, в том числе для демонизации неугодных стран только за то, что те стремятся отстаивать свой суверенитет. В ход идут ложь, клевета, подмена понятий и прочие соответствующие методы;

— оказывают давление на союзников, используют их ресурсы (перекладывают на них расходы), чтобы они присоединялись к политической и экономической блокаде неугодных, их изоляции, а в ряде случаев и к военным действиям против них. Заодно строят военные базы на территории суверенных государств, оккупируя их под пред­логом помощи в борьбе с Россией, Ираном или Китаем и опутывая своим милита­ризмом весь мир;

— поддерживают террористов и головорезов (афганские моджахеды во времена советско-афганской войны, антироссийски настроенные чеченские террористы в 1990-х и 2000-х гг., ИГИЛ сегодня) и создают «управляемый хаос» в разных частях света. Развязывание войн по миру позволяет повышать продажи оружия и оправды­вать гипермилитаризацию, а также привлекать капитал к себе — в свою тихую гавань;

— осуществляют биополитику в целях снижения народонаселения: внедряют по­требительские ценности, разрушающие институт семьи и моральное состояние об­щества; продвигают депопуляционные проекты ювенальной юстиции, планирования семьи, толерантности к сексуальным перверсиям; поддерживают распространение генно-модифицированной продукции, которая отрицательно влияет на репродуктив­ные способности человека.

Приведённая выше смысловая часть, описывающая различные формы вмеша­тельства американских элит и транснационального бизнеса в дела других стран, имеет значение в контексте развенчания сегрегационного и даже националистиче­ского мифа о лености народов как главной или единственной причине их бедности.

Вместо социальных государств глобальным силам необходимы социально безот­ветственные, утратившие государственный суверенитет структуры, управляемые тем же транснациональным капиталом. Чем более государство социально, тем больше оно расходует деньги на общественные нужды и, соответственно, тем меньше средств с него может получить глобальный бизнес. Отсюда и многочисленные при­зывы мировых элит и их интеллектуальной обслуги к демонтажу госсуверенитетов, к либерализации экономик, что якобы необходимо в условиях глобализации. Ранее декларировавшийся неотъемлемый суверенитет народов над их естественными и природными богатствами сохраняется с точностью до наоборот. Ни другой человек, ни национальная или этническая группа не рассматриваются сторонниками теорий неолиберализма и золотого миллиарда как субъекты права; более того, мировой истеблишмент склонен в соответствии с принципом методологического индивидуа­лизма представлять тот или иной этнос в качестве врага, а его суверенность — в ка­честве опасности. Глядя на десуверенизацию многих государств, происходящую под влиянием американских элит и сращённого с ними транснационального капитала, так называемое мировое сообщество не торопится оспаривать суверенитет США. У кого имеется мощь, тот и обладает правом, а если кто-то в целях защиты своего сувере­нитета сопротивляется американскому империализму, последний называет его агрессором.

Если бы у США не было серьёзного гегемонистского потенциала, выраженного в армии, флоте, экономике и мощных информационных силах, то продукция голливуд­ской киноиндустрии и фаст-фуда вряд ли завладела бы миром. Томас Фридман, со­ветник Мадлен Олбрайт, однажды весьма красиво и справедливо высказался: «Не­видимая рука рынка никогда не окажет своего влияния в отсутствие невидимого ку­лака. МакДональдс не может быть прибыльным без МакДоннел Дугласа, производя­щего F-15. Невидимый кулак, который обеспечивает надёжность мировой системы благодаря технологии Силиконовой долины, называется наземные, морские и воз­душные Вооружённые силы, а также Корпус морской пехоты США» (цит. по [9, с. 9]). Или, как пишет Фредерик Джеймисон, «…вся эта глобальная, хотя и американская, постмодернистская культура является внутренним и надстроечным выражением совершенно новой волны американского военного и экономического господства во всем мире: в этом смысле, как и на протяжении всей классовой истории, оборотная сторона культуры — это кровь, пытки, смерть и страх» [10, с. 91].

Однажды К. Маркс написал: «Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего» [11, с. 4]. Реально происходящие процессы на уровне геополитики и геоэкономики позволяют усомнить­ся в этих словах. Высокое развитие одной — самой передовой на сегодняшний мо­мент — страны вовсе не указывает на то, что вскоре другие страны достигнут такого же уровня. Скорее наоборот, одна наиболее сильная в различных отношениях стра­на пытается развиваться дальше за счёт остальных. Она выжимает из них жизнен­ные соки, стремится (насколько это ей удаётся) оставлять их в состоянии недоразви­тости, пытается помешать им стать сильными конкурентами. Иными словами, ра­дость успехам иной страны, основанная на убеждённости, что вскоре аналогичные успехи станут реалиями своего отечества, — это проявление необоснованного опти­мизма.

Томас Джозеф Даннинг в своё время сказал: «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боит­ся отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пусто­ты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процен­тах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает ногами все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под стра­хом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами» (цит. по [11, с. 831-832]). Эти слова более чем актуальны в наше время, хотя речь стоит вести о глобальном капитале. Доказательств же его преступности намного больше, чем кон­трабанда и торговля рабами. Собственно, приведённое выше перечисление дей­ствий глобального капитала, опирающегося прежде всего на американскую внешнюю политику, — это вместе с тем перечисление его преступлений перед человечеством.

По словам Алекса Каллиникоса, на глобальном уровне неолиберальная ортодок­сия навязывается для сохранения гегемонии США, а название «Вашингтонский кон­сенсус» указывает на роль, которую играет здесь институциональный комплекс, свя­зывающий вместе Министерство финансов США, МВФ и ВБ [12]. Вашингтонский кон­сенсус требует от государств выполнения следующих пунктов:

1. Свести до минимума дефицит бюджета, то есть снизить госрасходы.
2. Отказаться от субсидирования предприятий (хотя государства развитых стран — в первую очередь США — активно поддерживают своих производителей).
3. Снизить ставки налогов.
4. Либерализировать рынки финансов.
5. Сделать обменный курс свободным, чтобы он стимулировал экспорт (то есть валюта останется недооценённой, что делает для глобального бизнеса выгодной скупку активов).
6. Минимизировать тарифы и пошлины внешней торговли.
7. Ликвидировать ограничения для иностранных инвестиций. Под словом «инве­стиции» понимается также грабёж, осуществляемый глобальным бизнесом.
8. Способствовать проведению приватизации госпредприятий.
9. Отменить государственное регулирование в экономике.
10. Гарантировать права частной собственности (в первую очередь для глобаль­ного бизнеса).

Расширение рыночных мер постоянно навязывается разным странам. Если от излишней неолиберализации они уже изрядно пострадали, МВФ тут как тут предла­гает свою «помощь». Он даёт им займы, но требует, чтобы они ещё более углубили рыночные реформы, провели «реструктуризацию». Это — типичная ловушка. В ре­зультате экономики становятся зависимыми от мировой финансовой конъюнктуры, местное производство сокращается, бедность и безработица растёт, а иностранные корпорации ухватывают наиболее лакомые национальные активы — да еще по сни­женным из-за экономического кризиса и продажности национальной элиты ценам.

Западоцентричные либеральные теории, связывающие бедность стран с их ле­нью и другими «неэффективными» национальными особенностями, просто не рабо­тают. Эти теории, расписывающиеся в необоснованном культурологизме, снижают степень значимости наиболее важного процесса — глобального неоколониализма. Ещё можно с натяжкой согласиться, что бедность — это личное несчастье людей, когда речь идёт об обществе с минимальным количеством бедных. Но такое согла­сие оправданно рассматривать как верх лицемерия, если мы говорим о стране, где бедных (а также нищих) более половины, и где активно господствует транснацио­нальный капитал.

В принципе, неолиберализм — идеология классовой войны, наступления высшего класса на низший как на внутристрановом, так и на межстрановом уровне. И эта идеология, прикрываясь риторикой о свободе, навязывается представителям соци­альных низов; им насаждается идеологический конструкт, который противоречит их интересам. С помощью соответствующей идеологизации формируется ложное со­знание. Также неолиберальные идеологемы активно навязываются не только низ­шим классам, но и целым странам.

В научных дискуссиях мы можем увидеть свободу мнений, ответственность учё­ных за предлагаемые идеи, реальный диалог на равных. В идеологических воздей­ствиях ничего такого нет. Здесь господствует бесчестие, тотальный отказ признавать свою неправоту и социальную вредоносность тиражируемой идеологии (даже если таковая уже была проявлена), вместо доказательности господствует догматизм и доктринёрство, ложные идеи затмевают научно обоснованные взгляды. Так и проис­ходит с навязыванием рыночных инициатив «вашингтонского консенсуса» — жёстким, планомерным, настойчивым. По сути неолиберализм протаскивается контрабандно­коррупционным путём.

В. И. Ленин когда-то писал: «чрезвычайно характерно, что именно в последнее время, когда разорение крестьянства достигло, кажется, своего апогея, отовсюду слышно о прогрессивных течениях в крестьянском хозяйстве» [13, с. 263]. Его слова сегодня можно переформулировать так: чрезвычайно характерно, что именно в последнее время, когда неолиберальное разорение огромного количества стран и народов достигло, кажется, своего апогея, отовсюду слышны возгласы о прогрессив­ных течениях в мировой политике, глобальной экономике, в неолиберализме как таковом. И эти возгласы остаются весьма эффективными, задурманивая сознание огромного числа людей.

В другой работе вождь мирового пролетариата верно отметил: «Люди всегда бы­ли и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальны­ми фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных клас­сов» [14, с. 249]. Поэтому до сих пор неолиберальная идеология, несмотря на свои катастрофические результаты, обладает в общественном сознании притягательной силой. Она вызывает положительные эмоции, создавая ложную ассоциацию не с реальными последствиями неолиберальной практики, а с благоприятными термина­ми типа «свобода» и «демократия». Но в этом и заключается обман: апеллируя на идеологическом уровне к одному, на практике реализуют совсем иное.

Литература

1. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. — СПб.: Питер, 2002. — 688 с.: ил.
2. Кара-Мурза С. Политэкономия индустриализма: мифы и реальность. — М.: Родина, 2018. — 272 с.
3. Голенпольский Т.Г., Шестаков В.П. «Американская мечта» и американская действитель­ность. — М.: Искусство, 1981. — 208 с.
4. Ленин В.И. Государство и революция // Ленин В.И. Государство и революция. — М.: Из­дательство АСТ, 2020. С. 251-390.
5. Жижек С. Восстание буржуазии на зарплате // Лiва. URL: http://liva.com.ua/salaried- bourgeoisie.html
6. Кагарлицкий Б.Ю. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржу­азной цивилизации. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики, 2010. — 680 с.
7. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: Пер. с англ. — М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. — 730, [6] с.
8. Овчинский В.С. Криминология Нового мирового беспорядка // Журнал российского пра­ва. 2005. № 8(104). С. 97-108.
9. Кара-Мурза С.Г. Об оценке роли СМИ как политического и общественного института в научных текстах // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2015. Т. 8, № 2(40). С. 6-18.
10. Джеймисон Ф. Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма / пер. с англ. Д. Кралечкина; под науч. ред. А. Олейникова. — М.: Изд-во Института Гайдара, 2019. — 808 с.
11. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. I. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочине­ния. Т. XVII. — Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. — 864 с.
12. Каллиникос А. Антикапиталистический манифест. — М.: Праксис, 2005. — 192 с.
13. Ленин В. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? // Ле­нин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 1. — М.: Изд-во политической литературы, 1967. С. 125-346.
14. Ленин В.И. Три источника и три составных части марксизма // Ленин В.И. Государство и революция. — М.: Издательство АСТ, 2020. С. 241-250.

 

Ильин А.Н. Бессодержательность неолиберальной концепции о бедности // Альтернативы №1(114), 2022. С. 150-165.